Застенок

Иртенина Наталья Валерьевна

33. Третий глаз

По дороге Роман позвонил в «Затейник». Было около шести часов вечера. Меньше полусуток назад отгремел Армагеддон, но разведчик еще не сложил оружия. От секретарши он узнал, что Вася в редакции не появлялся, так как два дня назад отпросился у шефа в отпуск. При этом, добавила она, был не в себе и вел себя очень странно. «Ага!» – подумал Роман и спросил домашний адрес Васи. Смысл этого «Ага» был темен и неясен, но Роман чуял, что странное поведение – неспроста, а что-нибудь

значит и как-нибудь связано с явлением Вечного жида народу. Следовательно, Василия надо брать.

Он долго жал на кнопку дверного звонка. Отвратительная трель в квартире, отлично слышная на лестничной площадке, могла бы поднять на ноги мертвого. Но никто не открывал, и Роман разочарованно отпустил кнопку. И тут же, из чистого упрямства, снова надавил на белый плевок пластмассы. «Дома он. Негде ему больше быть», – решил он. Хотя Вася, напротив, мог быть где угодно.

Но он был дома. Внутри наконец зашуршало и заскребло, громыхнул замок, и дверь распахнулась. Перед гостем предстал Вася собственной персоной, расхристанный, взлохмаченный, пошатывающийся.

«Пьян. Вдребезги», – с ходу определил Роман.

– А-а! Наше вам с кисточкой, Роман ибн… как там тебя? – с самого порога Вася взял юродствующий тон.

Роман не успел ничего сказать в ответ, как Вася, качнувшись сильнее, схватил его за пуговицу на куртке и хрипло осведомился:

– В Господа Бога веруешь?

Роман не сморгнув глазом ответил:

– Верую в свободу, окончательную, абсолютную и непостижимую разумом.

– Аминь, – сказал Вася, дыхнув на него невыразимой летучей смесью крепких градусов. – Прох-ходи.

Он шире растворил дверь, отодвинулся в сторону. Роман вошел и принялся стаскивать ботинки.

– Лишнее, – мотнув головой, прохрипел Вася и показал рукой вперед по коридору.

Роман двинулся вглубь квартиры, направляемый Васей.

– Не сюда… дальше… Направо… Приплыли.

Они оказались в полутемной комнате со спартанской обстановкой и множеством книг, сложенных в штабеля на полу. На столе у занавешенного окна стояли и лежали бутылки. Одна из них была еще полной.

– Приземляйся. Моя комната. У тетки живу. Ее сейчас нет.

Роман сел на табурет у стола. Вася – напротив.

– Ну чего скажешь? – спросил Вася, наливая из бутылки в единственный стакан. Затем протянул его гостю. Роман выпил и закашлялся, схватившись за горло.

– Что это? – просипел он, отдышавшись. Внутренности обожгло будто нашатырным спиртом.

– Ерш, – кратко пояснил Вася. – Собственного сочинения. Хорошо за душу берет.

– Как багром дюралевым, – сказал Роман, глубоко и часто дыша открытым ртом.

– Еще?

– Нет, – быстро отказался гость. – Я уже тронут за душу.

– Завидую. У меня с одного раза уже не получается, – взгляд у Васи был точно таким же занавешенным, как окно в комнате. – Уходит пора юности, – грустно

добавил он.

– Вась, а для чего тебе за душу браться понадобилось? – Роман хитростью приступил к допросу.

– Пробую.

– Чего?

– Чем его можно убрать.

– Кого? Куда убрать?

– Чего, а не кого. И не куда, а откуда. Бельмо это черное с глаз. Ничего не помогает.

Роман внимательней посмотрел в Васины глаза.

– Да нет у тебя никакого бельма. Они же белые, а не черные.

– У меня черное, – упрямо сказал Вася, налил в стакан и одним махом влил в себя ершистое зелье. Не поморщился и глазом не моргнул.

– А откуда оно взялось? – спросил Роман.

– Оттуда, – Вася неопределенно кивнул.

– Ты из-за этого отпуск взял?

Вася не ответил, задумавшись, а затем негромко затянул тоскливую, тягучую песню.

Летя-ат в небе си-инемКоро-овьи лепе-ошки.Несу-ут те лепе-ошкиВ портфе-елях бума-ажки.

– Вась, а Вась. А я тебя сегодня видел. – От ерша в мозгах немного замутилось, и цель визита как-то сама собой потеряла важность.

Вася прервал вокал и сосредоточил мутный взгляд на госте. Потом приложил палец к губам и произнес:

– Тсс. Слушай чего скажу, – он наклонился вперед и поманил Романа рукой. Тот тоже нагнулся. – Вот закрою глаза, – Вася показал, как он это делает, – и нет его, пропадает.

– Кого нет?

– Пятна этого. Вообще ничего нет.

– Странно, – удивился Роман. – Совсем ничего?

– Черная пустота. А в ней точки какие-то светлые. И знаешь, что тогда кажется?

– Что?

– Что это отражение звезд в глубоком колодце. И это все, что у меня есть. Вся жизнь. Черная пустота. А над нею звезды, далеко-далеко.

– Все и ничего?

– Йес, – кивнул Вася, уронив голову на грудь.

– А зачем на Свидетелей страху нагнал?

– Каких свидетелей?… А-а, этих… – Вася подумал. – Закон земной жизни – он для всех один. Страх и ужас. Я понял.

– А я еще нет.

– Поймешь, когда к стенке припрут.

– А тебя, Вась, приперли? Приперли, да? – допытывался Роман.

– Я из него душу вытрясал, а у самого от жути зубы клацали и пятки чесались, – непонятно ответил Вася.

– Из кого вытрясал?

– Из того самого, которого они ждали… А когда открываю глаза – опять пятно, что ты будешь делать! И все в нем, в пятне этом, растворяется. Тоже нет ничего вокруг.

– А я есть?

– И тебя нет. Только я и мое сокрушенное сознание. А в нем тоже – это черное пятно. Оно везде.