Застигнутый врасплох
Шрифт:
— Только вы, мистер Найтингейл, — медленно и с расстановкой проговорил он, — знали, что сегодня утром я приехал сюда в поисках фонаря. Вы говорили об этом с кем-нибудь из слуг, с миссис Виллерс или с мистером Мариоттом?
Побледневший Квентин покачал головой.
— Я убежден, — сказал Вексфорд, — что этим фонарем убили вашу жену. Его здесь не было, когда я в первый раз осматривал чулан. За прошедшие полчаса кто-то вернул его на место. Давайте снова пройдем в ваш кабинет.
Вдовец, казалось, вовсе лишился дара речи. Он тяжело опустился в кресло
— Это вы поставили фонарь на место, мистер Найтингейл? Ну же, я жду ответа. И никуда не уйду, пока его не получу.
Послышался стук в дверь, и Вексфорд впустил в кабинет Бердена. Они обменялись быстрыми взглядами; Берден вскинул брови, взглянув на сгорбленную, безмолвную фигуру хозяина, потом молча прошел к полкам на стене, словно заинтересовавшись стоявшими на них книгами.
— Возьмите себя в руки, мистер Найтингейл, — сказал Вексфорд. — Я жду ответа.
Ему хотелось встряхнуть этого человека, вызвать у него хоть какую-то реакцию.
— Очень хорошо, — наконец произнес он. — Поскольку я не люблю тратить время впустую, а инспектор Берден, похоже, не возражает против небольшого развлечения, я расскажу вам одну историю. Возможно, в ней вы обнаружите некоторое сходство со своим поведением в последние несколько дней… Жил-был деревенский джентльмен, — начал инспектор, — и жил он в поместье со своей красавицей женой. Они были счастливы вместе, хотя с годами их брак, если можно так выразиться, слегка заржавел и потускнел.
При этих словах Квентин слегка поерзал и запустил пальцы в свои седые волосы.
— Однажды, — продолжал Вексфорд тем же спокойным, непринужденным тоном, — джентльмен обнаружил, что жена ему неверна и ночью в лесу встречается с другим мужчиной. Охваченный ревностью, он последовал за ней, захватив фонарь, поскольку луна к тому времени скрылась и ночь была темной. Муж увидел, как она целуется с мужчиной, услышал, как любовники строят планы, клянутся друг другу в верности. Возможно, они даже насмехались над ним. Когда счастливый соперник ушел и женщина осталась одна, муж вышел к ней, потребовал объяснений, однако она его отвергла, и он ударил ее фонарем, потом еще и еще, в припадке ревности, пока не забил до смерти. Вы что-то сказали, мистер Найтингейл?
Губы Квентина шевельнулись. Он облизнул их, подался вперед и выдавил из себя:
— Как… как бы это ни произошло, это… было не так.
— Правда? Муж не бросил испачканный кровью свитер в еще тлевший костер? В отчаянии не ходил несколько часов по саду, а потом не заперся в ванной, где провел еще много времени, смывая с себя малейшие следы крови жены? Странно. Мы знаем, что он принимал ванну в час, который можно назвать неурочным…
— Перестаньте! — крикнул Квентин, стиснув подлокотники кресла. — Все это неправда. Чудовищная выдумка. — Он сглотнул, потом откашлялся. — Я не принимал ванны.
— Вы утверждали обратное, — возразил Вексфорд.
— Дважды, — напомнил Берден. Одно-единственное слово упало, словно капля холодной воды.
— Знаю. Я солгал. — Квентин густо покраснел
Берден посмотрел на Вексфорда, и старший инспектор кивнул. Виски обнаружился в маленьком шкафчике под окном. Берден налил в стакан примерно на дюйм и вложил в руку Найтингейла, сомкнув на стекле его трясущиеся пальцы. Квентин выпил; зубы его стучали о край стакана.
— Я расскажу вам, где был, — сказал он.
Вексфорд отметил, что Найтингейл, по крайней мере, уже пытается унять дрожь в голосе.
— Но только вам. Я бы хотел, чтобы инспектор оставил нас одних.
А если он собирается признаться в убийстве?.. Вексфорду это не понравилось. Но ему нужно знать правду. Он быстро принял решение.
— Вы не подождете снаружи, инспектор Берден?
Инспектор послушно вышел, даже не оглянувшись. Квентин тяжело вздохнул.
— Не знаю, с чего начать, — произнес он. — Я бы мог ограничиться фактами, но мне нужно хоть как-то оправдать себя. Боже, если бы вы знали, какое раскаяние, какой стыд… Простите. Я пытаюсь взять себя в руки. Ну, мне… нужно с чего-то начинать.
Он допил остатки виски, оттягивая неприятный момент. Затем сказал:
— Я хочу, чтобы вы знали — вы не ошиблись, описывая наши взаимоотношения с женой. То есть мы были счастливы вдвоем, но с годами наш брак потускнел. Да, именно так. Я смирился. Подумал, что это неизбежно, когда люди живут вместе так долго, как мы, и у них нет детей. Мы никогда не ссорились. Думаю, должен вам сказать, что если бы моя жена полюбила кого-то другого, я бы не рассердился. И даже не стал бы возражать. Наверное, ревновал бы, но — боже сохрани! — никогда бы не выразил свою ревность насилием или каким-либо другим образом. Хочу, чтобы вы знали.
Вексфорд неопределенно кивнул. Слова сидящего перед ним человека звучали просто и искренне, были похожи на правду.
— Вы говорили, — продолжил Квентин, — что у людей, связанных с убийством, нет права на личную жизнь. Я должен рассказать вам о своей личной жизни, и тогда вы поймете, почему я сделал то, что сделал.
Найтингейл вдруг вскочил, метнулся к книжным полкам и прижал ладони к сафьяновым и золоченым переплетам. Не отрывая невидящего взгляда от букв на корешках, он продолжил:
— Я приходил к ней в спальню раз в две недели, в субботу ночью. Элизабет откидывала одеяло и всегда произносила одну и ту же фразу: «Как мило, дорогой», а потом, когда я возвращался к себе: «Это было чудесно, дорогой». Она никогда не называла меня по имени. Мне даже казалось, что она забыла, как меня зовут.
Квентин умолк. Вексфорд не принадлежал к числу тех полицейских, которые нетерпеливо восклицают: «Разве это важно, сэр?» Он слушал — молча, с серьезным лицом.
— Меня терзали скука и одиночество, — сказал Квентин, обращаясь к книгам. — Иногда мне казалось, что я женат на прекрасной ожившей статуе, кукле, которая улыбалась, носила красивую одежду и даже умела разговаривать, хотя словарь ее был довольно ограничен.