Застигнутый врасплох

Ренделл Рут

Спешит, ускорив шаг, Назад не глядя, чтоб не знать, Далек иль близок враг [26] .

Мариотт вздрогнул, потом взял себя в руки и улыбнулся.

— Я всегда считал, что эту поэму перехваливают, — сказал он.

— Возможно. Но я приехал не затем, чтобы обсуждать поэзию. Ты хотел от меня удрать?

Мариотт обошел машину спереди и забрался на сиденье.

— Должен признаться, хотел. Боялся,

что ты будешь ругать меня за утренний визит в Майфлит Мэнор. Пожалуйста, не нужно, мой дорогой. Я совсем выбился из сил, знакомя пятиклассников с «Потерянным раем» [27] , и едва держусь на ногах.

26

С. Т. Кольридж. «Сказание о Старом Мореходе». (Перевод В. Левика.)

27

Поэма Д. Мильтона.

— «Он в себе, — процитировал Вексфорд, — обрел свое пространство, и создать в себе из Рая — Ад и Рай из Ада Он может» [28] .

— Да, очень разумно. Но я не такой. Для меня ад остается адом. Так что поспешим, мой милый, и нальем себе от души. Полагаю, ты хочешь, чтобы по дороге я выдал тебе следующую порцию информации?

— Я не могу ждать, — сказал Вексфорд, заводя мотор и встраиваясь в поток машин.

— С чего мне начать?

— С первой жены Виллерса.

28

Д. Мильтон. «Потерянный рай». (Перевод А. Штейнберга.)

— Джун, — сказал Мариотт. — Меня она не любила. Да, мой дорогой. Говорила, что мне следует преподавать в колонии для малолетних преступников. Знаешь, когда она впервые приехала в Майфлит Мэнор, то сказала Квентину: «Просто возмутительно, что в такой казарме живут всего два человека. Дом нужно отдать под психиатрическую лечебницу». Бедному Квентину это совсем не понравилось. Его любимый дом! Но в этом была вся малышка Джун. Она получила ученую степень по социологии и работала где-то в службе надзора за осужденными.

У них с Дэнисом была жуткая квартира на Куин-стрит, над зоомагазином. Ты знаешь, где это. Я был там всего один раз, но мне хватило. Запах гниющей конины и повсюду эти странные друзья Джун. Настоящие толпы каждый вечер, и все очень серьезные и желающие исправить наш мир. В те времена было популярно движение «Запретить бомбу», ты должен помнить, и Джун устраивала собрания по этому поводу в их квартире; а потом стала модной борьба с голодом. Она была настоящей бунтаркой, эта Джун. Когда на Гросвенор-сквер начинаются беспорядки, я внимательно вглядываюсь в фотографии в газетах, поскольку уверен, что когда-нибудь увижу на них ее лицо.

— Значит, она не умерла? — спросил Вексфорд, поворачивая на Хай-стрит.

— Конечно, нет, черт возьми. Дэнис с ней развелся — или она с ним. Точно не помню. Одному богу известно, зачем они вообще поженились. У них не было ничего общего. Ей не нравились Квентин с Элизабет, и она неодобрительно относилась к частым визитам

Дэниса в поместье. Якшается с реакционными элементами, как она это называла.

— Если Виллерс не любил сестру, то почему бывал там так часто?

— Понимаешь, они с Квеном сразу же подружились, — сказал Мариотт.

Вексфорд сместился к центру дороги, собираясь повернуть направо.

— Квен был в восторге от того, что его шурин оказался подающим надежды писателем, и, как я подозреваю, видел себя в роли его покровителя.

Машина медленно ехала по переулку, и Вексфорд остановился перед белым, украшенным цветами домом.

— Как бы то ни было, Дэнис, наверное, жаловался на невозможность работать у себя в квартире, и Квен предложил ему Старый дом в качестве писательского кабинета. И хватит здесь сидеть, Редж, — я умираю от жажды.

В комнатах, где накануне проходила вечеринка, до сих пор стоял запах сигарного дыма. Кто-то убрал со стола и вымыл посуду. «Вероятно, Гипатия», — подумал Вексфорд, наблюдая за Мариоттом, который настежь распахнул все окна.

— А теперь, Редж, время коктейля — кажется, так говорят. Наверное, рановато, но в деревне все начинается раньше, ты не находишь? На чем остановимся? Виски? Джин?

— Я бы предпочел чашку чая, — ответил Вексфорд.

— Неужели? Очень странно. Хорошо, я поставлю чайник. Должен сказать, Гипатия прекрасно справилась. Не забыть бы сказать ей об этом, когда увижу ее в следующий раз.

Вексфорд прошел вслед за ним на кухню.

— Значит, она здесь не живет?

— Нет. Мне это ни к чему. — Мариотт недовольно сморщил нос. — Только впусти их, и твоя душа тебе уже не принадлежит. — Он хитро покосился на Вексфорда. — Кроме того, чем их больше, тем безопаснее.

Вексфорд рассмеялся.

— Ты настоящий бабник, Лайонел.

— Я пользуюсь успехом, — скромно ответил Мариотт. Он насыпал в чайник три чайные ложки чая с бергамотом и ловко залил кипятком. — Мне продолжать?

— Будь добр.

— Как я сказал, Джун не нравилось, что Дэнис ошивается в Майфлит Мэнор. Он являлся туда почти каждый вечер, чтобы поболтать с Квеном, а на каникулах работал там целыми днями. Джун же считала, что он обязан быть с ней, размахивать флагами и писать лозунги на стенах. В конце концов она его бросила.

— Оставив в «шведской семье»?

— Ты забавно выражаешься. Тем не менее там попахивало треугольником, причем равнобедренным. Бедняжка Элизабет явно была неравнобоким углом. Меня всегда удивляло, до какой степени Дэнис и Квен поглощены друг другом. Книги, книги, книги, мой дорогой, и непрерывный обмен многозначительными цитатами из Вордсворта; оба они жаловались, что их посещают мысли, слишком глубокие даже для слез. И все это время Элизабет сидела и читала журнал «Вог», не имея возможности вставить слово.

— Осмелюсь предположить, ты нашел, о чем с ней можно побеседовать, — сказал Вексфорд, прихлебывая чай. — Никогда не встречал человека, который знал бы столько — как бы это выразиться — всякой всячины.

— Право же, Редж, не будь таким злым. Ты должен понимать, что Элизабет вовсе не была глупой. Не глупее Дэниса, только на свой манер.

— Он так не считает. Впрочем, неважно.

— Послушай, почему мы сидим здесь? Терпеть не могу кухонь, и, кроме того, я хочу свой джин. Отлично — дымом уже не пахнет.