Застывший Бог

Соколов Лев Александрович

– Ладно, – я потер ладонь о ладонь, – полагаю, я выдал всю информацию, которой располагал... У вас есть еще какие-то вопросы?

Василий в очередной раз перегляделся с родней.

– Спасибо вам за консультацию. Скажите, вы могли бы нам чем-то помочь с этим делом в практическом смысле?

– Ну, чем я вам помогу? У вас тут группа в пятнадцать человек накрылась; местных знающих каждый куст. Да соколов пощипали. Эта работа не для одиночки.

– Мы перед тем как вызвать вас, естественно навели кое-какие справки. Вы, говорят, из варягов...

“Ага, вот значит так...”.

– Я варяг,

да. Но я на вольных хлебах. Чтоб вы понимали, – если меня где-то в переулке будут убивать, и я заголошу “варяги ко мне”, и если неподалеку вдруг каким-то чудом будут идти варяги, – они придут мне на помощь. Но это не значит, что вся варяжья ЧВК “Ободрит” прибежит помогать мне улаживать частную историю, в которую я вписался. Вы сказали, что пробовали нанять “Ободрит” среди прочих, – и вам отказали. Значит то что я варяг, не имеет ровно никакого значения.

– Ладно. А если не как варяг, а как частное лицо?

Я скептически поморщился:

– Честно говоря, влезать в это дело нет никакого желания. Очень уж велики шансы выйти из него в пластиковом мешке... Сколько?

К чести хозяина дома, он не стал переспрашивать и задавать глупых вопросов, – а назвал сумму. Говорят, воинам не пристало торговаться. Не знаю кто сказал эту глупость. Наемные мечи испокон веку всегда торгуются и набивают себе цену. Я не был исключением...

Только в этот раз долго поторговаться мне не удалось. Я успел только один раз отрицательно качнуть головой, и инициативу перехватила бабуля, назвав новую сумму. Крепко их допекло, если она так размахнулась. Впрочем, раз внучки позволяют себе золоченые пистолеты... Она назвала сумму. Это как сказал один старый советский писатель-романтик был “выстрел из чековой книжки”. И если он не убил меня навылет, то уж по крайней мере крепко зацепил. Глупо было отказываться от таких денег. Особенно в моих обстоятельствах, когда заказов не было довольно давно. Я прямо зримо увидел как мой полузатопленный “финансовый корабль” (не будем из уважения к себе обзывать его корытом) распрямил шпангоуты, залатал дыры в обшивке, украсился новыми стройными мачтами и белоснежными парусами, и гордо поплыл по морю жизни к островам мечты...

Ну это если ночной не отрежет мне голову.

Я вздохнул.

– Вы должны четко понимать, что даже за эти деньги я не полезу в лес искать тварь. Да и бесполезно это, если войду в лес, – скорее всего там и останусь. Единственный вариант, – снова выманить тварь сюда.

– Так вы беретесь? – Уточнил Василий.

– Берусь. Но на условиях, которые сейчас рассказываю. В настоящее время вся инициатива у вашего противника. Он знает где и когда нанесет удар, а вы только ждете – это верный путь к проигрышу. Значит надо сделать так, чтобы вы... мы знали куда придет тварь, и смогли приготовить ей засаду.

– А как это сделать? – Спросил Петр.

– Надо сузить противнику пространство для маневра. Вы сказали, что после того как убрались восвояси “соколы”, а работники объявили забастовку, тварь все равно убила двух человек. Это значит, что её не удовлетворяет простая блокада вашей деятельности. Она охотится. По приказу, или для своего удовольствия – вопрос вторичный. Значит скорее всего она снова придет убивать. Проблема в том, что прийти она может куда угодно. Хоть к вашим работникам,

хоть сюда. Надо резко уменьшить количество потенциальных целей для твари. И находиться эти люди должна там, где нам нужно. Тогда и тварь придет туда, куда нам нужно. И мы её там завалим.

– А как это сделать? – Спросил Василий.

– У вас же работники периодически в город летают отдыхать?

Он кивнул.

– Сколько у вас постоянных работников.

– Тридцать пять человек. – Он помрачнел. – теперь.

– Так мало? – удивился я.

– Автоматизация. Не было бы столько теплиц, – еще меньше бы было.

– Так а дома что я сверху видел?

– Это в основном бараки для сезонных рабочих. Их нет сейчас...

– Ага... Ну так вот вызывайте пассажирский вертолет, и нафиг всех отсюда, в город, в самую дешёвую гостиницу.

– И сколько им там сидеть? – Заострился Петр.

– Столько сколько нужно, чтобы здесь подловить тварь. Или... чтоб стало ясно, что возвращаться им не следует.

Петр вздохнул, громко так, прям бычок молодой. Он вздохнул, а Василий озвучил:

– Это ж какие деньжищи.

– Знаете, был в свое время на Руси царь такой, – Александр третий. – Сказал я Василию. – Чтоб стране не отставать от других держав пришлось в какой-то момент перевооружаться на новую винтовку, её потом Мосинкой назвали... Так вот Александр Третий когда прочитал смету на перевооружение, оставил на ней такую резолюцию: “Сумма ужасающая, но делать нечего, приступать надо”. Прямо как для вас сказал, а?

По комнате прошелестел еще один скорбный вздох.

– Ничего, – сказала со своего места старушка. – Не дороже жизни. Порастрясём жирок...

– Да и еще, – Уточнил я. – один я все равно не справлюсь. Нужны помощники. Несколько толковых ребят, которые готовы рискнуть. Жизнью.

– Я сам останусь, – веско сказал Василий.

– И я, – баском поддакнул Петр.

– Ты нет. – Осадил Василий.

– Чегой-то? – Взвился Петр.

– Потому что у меня Машка и сын. – (ага, вот кто такая Машка подметил я) – А если ты умрешь то получится что никого после себя не успел оставить.

– Ну так ты и уезжай, – буркнул Петр. – А то помрешь ненароком, оставишь Борьку своего сиротой, Машку одну. Тьфу-тьфу... А мне как раз бояться нечего.

– Вот, – тыкнул перстом в младшего Василий, – ты за ними если что и присмотришь.

– А чего это, женился ты, а присматривай, если что, – я? – Хмыкнул Петр.

– Хватит, – мрачно цыкнула старуха на Петра. – Вася правильно говорит. Ты поедешь в город. За рабочими присмотришь.

– Да чего за ними...

– Заодно там жену себе присмотри. – Не дала закончить старуха. – Только не волочундру какую-нибудь. Надоел уже, женить тебя пора.

– Ну ба-а, – обиженно пропыхтел обиженный ребенок с револьвером.

– Всё, хватит галдеть. – Отмахнула ладошкой старуха.

– Я останусь, – неожиданно прервал спор родственников Степан.

Все поглядели на него. Степан поймал мой взгляд.

– Он меня напугал. Понимаете? Он меня вот, – Степан подергал рукой свой седой клок, оглядывая нас. – Я штаны потом отстирывал. А мне тридцать восемь лет, между прочим. А вы Михаил, – он посмотрел на меня, – Вы моложе. И вы совсем его не боитесь. Я же вижу.