Застывший огонь
Шрифт:
Больше вопросов не последовало, и начальник ушел.
— А пиджак Тэда так и висит на его стуле, — заметил
Фил Баттлер.
— Да? Вот и чудесно… — оживился Элрой и, подбежав к столу Тэда, начал примерять пиджак. — О, как раз на меня.
— Тэд тебя не любил, Элрой, — заметил Баттлер. — Он чаще беседовал со мной и, следовательно, пиджак завещал бы мне, а не тебе…
— Тут я с тобой не соглашусь. Мы с Тэдом часто говорили о женщинах, — отозвался Элрой Ривас, застегивая пуговицы. — И потом, — он смахнул с плеча невидимую пылинку, —
Ривас проверил карманы и вытащил зажигалку.
— Вот, можешь взять ее себе, — предложил он, протягивая находку Баттлеру.
Тот взял, повертел ее в руках и сказал:
— Неравноценное распределение. Тебе модный пиджак за пятьсот кредитов, а мне — маленькую зажигалку.
— Разуй глаза, Фил, на ней позолота, к тому же это «Дриппо» — малая серия. Она потянет кредитов на семьсот…
Фил недоверчиво посмотрел на Элроя, но потом все-таки положил зажигалку в карман.
— Противно на вас смотреть. Как грифы, слетевшиеся на мертвечину, — заметила Нэнси.
— Не злись, Нэн, мы же не виноваты, что Тэдди был мужчиной и его вещи годятся только нам.
— А мне от него ничего и не надо, — гордо ответила Нэнси.
— Теперь да, — согласился Баттлер. — А в прошлом году вы с ним две недели подряд оставались на сверхурочную работу.
— Вот-вот, а ты даже и слезинки не уронила, — поддержал Баттлера Элрой Ривас. Затем он принюхался к пиджаку и заметил:
— Пахнет «Звездным лесом». Не переношу его. Придется отдавать в чистку…
Дверь в отдел открылась, и появился Генри Петровски, а с ним полицейский в мундире. Последний важно проследовал к двери гигиенической комнаты и налепил на нее какую-то бумажку. Затем повернулся к сотрудникам отдела и сказал:
— За срыв печати последует жестокая уголовная ответственность, и в ваших же интересах следить за ее сохранностью… — Акцентируя сказанное, полицейский поднял вверх указательный палец. Поняв его жест по-своему, Генри Петровски посмотрел на потолок.
В этот момент печать отклеилась и шлепнулась на пол возле начищенных ботинок полицейского чина. Тот недоуменно посмотрел на произошедшее безобразие и, нагнувшись, попытался оторвать печать от пола. Однако бумага приклеилась прочно, и полицейскому удалось оторвать только небольшой клочок.
— Гм-гм, — произнес блюститель порядка и уже не так строго добавил:
— Я схожу за другой печатью, а вы пока не нарушайте…
Когда полицейский вышел, Петровски сказал:
— Работы у нас скопилось много, поэтому придется поднавалиться. К Ленни это, конечно, не относится. Он и так тянет за семерых…
— Теперь будет тянуть за восьмерых, — сказал Элрой.
— Почему? — не понял шеф.
— Тэда нет с нами…
— А-а… Ну да. Только я не это имел в виду. Кстати, со следующей недели Ленни начнет получать надбавку к жалованью в размере пятидесяти процентов… Сам мистер Резник отметил добросовестность Ленни Фрозена и лично подписал распоряжение… Вот. Ну, я пошел, а вы работайте.
Когда за Петровски
— Куда будешь теперь деньги девать, приятель? Шутка ли — двадцать одна сотня кредитов в месяц! — спросил Элрой.
— На шахматы — ясное дело, — ответил за Ленни Фил Баттлер.
— Завел бы лучше девушку, Ленни, — предложила Нэнси.
Ленни оторвался от бумаг, посмотрел на Нэнси и сказал:
— Я подумаю…
Когда Ленни Фрозен подошел к афишной тумбе, Франка была уже там. В расклешенном светлом платье она показалась Ленни ослепительной красавицей. Он даже оробел, боясь, что, увидев его в нелепом полосатом костюме, Франка попросту рассмеется.
Однако Франка не рассмеялась и, оглядев Ленни сверху донизу, сказала:
— Да ты просто франт…
— Вот, это тебе, — смущенно улыбнулся Ленни и протянул Франке громадный букет цветов, который обошелся ему в двести кредитов.
— Ой, спасибо! — улыбнулась девушка, приняв цветы, и крепко пожала Ленни руку.
— Куда пойдем?
— Да куда хочешь, — отозвалась Франка.
— Давай сходим в «Пробку», — предложил Ленни.
— А это что такое?..
— Что-то вроде бара, где собираются всякие интересные люди.
— А что они там делают? Едят?
— Да. Едят, пьют, читают стихи, слушают психоматическую музыку…
— Ну пошли, — кивнула Франка и взяла Ленни под руку.
И бесконечно счастливый Ленни Фрозен повел девушку в «Пробку».
Франка почти на целую голову возвышалась над своим кавалером, и вид странной пары привлекал внимание прохожих. Они оборачивались и улыбались, но Ленни ничего не замечал и чувствовал себя на седьмом небе.
Реклама разливалась разноцветными огнями, блестящие бока лимузинов отражали фонари, прохожих и Ленни Фрозена, которого было едва видно из-за огромного букета.
Возле бара «Пробка» стоял седой швейцар, одетый в ливрею, стилизованную под изорванный рабочий комбинезон, расшитый, как и положено, золотыми галунами. Увидев, что Ленни и Франка заворачивают в бар, швейцар поклонился и произнес заученную фразу:
— Все для сверчков — толковая дринкуха и кайфовый саунд.
— Что он сказал? — не поняла Франка.
— Это он так здоровается, — улыбнулся Ленни. — Не обращай внимания, все это вроде спектакля.
Пара прошла внутрь, и подоспевший официант тут же проводил гостей за лучший столик возле искусственного камина.
— Чем будем сычуг конопатить? — спросил официант.
Франка переложила свой букет в другую руку и вопросительно посмотрела на Ленни.
— С нами можете говорить нормально — мы гости, — пояснил Ленни.
— О, какое счастье, сэр, хоть иногда видеть здесь нормального человека, — облегченно вздохнул официант. — Если бы вы знали, как иногда хочется поджечь этот бардак… Так что вам принести?
— А что у вас есть?
— У нас много чего есть, сэр, но не все это съедобно.
— А что съедобно?