Затаившийся у порога
Шрифт:
Затем она откусила хрустящий кусочек следующего блюда: жареной во фритюре бородавчатой змеи.
– Только не говори мне, - заподозрила Соня, - что она на вкус как курица?
– Не-а. Больше похоже на форель, и очень вкусно.
Хейзел скользнула взглядом по таверне: деревянные столы, деревянные стены и деревянные полы. Ароматы с кухни были восхитительными. У самой задней стены тянулся длинный бар, занятый рабочими... Жлобами, другого слова она не могла подобрать. Большинство столов было занято группами грубоватых мужчин с грубым голосом. Однако её поразило, что, когда
"Похоже, мы здесь единственные женщины, кроме официанток".
Она, по крайней мере, ожидала, что на них будут глазеть, особенно учитывая её скудные шорты и топ, а также огромный бюст Сони, но на самом деле ничего этого не было.
"Думаю, я чувствую себя не в своей тарелке, если нет извращенцев, жаждущих меня".
– Официантка? - позвала она. - Я бы хотела заказать ещё одно блюдо, пожалуйста.
Соня выглядела удивлённой.
– Ты только что съела целую убийственную тарелку и теперь хочешь ещё?
Хихикающая официантка была абсолютным клише: коренастое, грушевидное тело; собранные волосы; макияж глаз, который выглядел нанесённым ножом для масла; и бейджик с надписью Асенат.
– Это должно означать, что ей нравится наша еда. Держу пари, в городе нет таких ресторанов.
– Это такой неожиданный сюрприз, - сказала Хейзел. - Всё даже лучше, чем я себе представляла.
– Я рада, и, судя по тебе, тебе не помешало бы немного мяса на твоих костях, - официантка фыркнула, как тётя Би из "Шоу Энди Гриффита". - И если тебе нужна моя рекомендация, закажи окуня. Это филе весом девять унций на подушке из пресноводных мидий и раковых хвостов, обжаренных в чесночном масле.
Хейзел решительно кивнула.
– Я беру.
– Что-нибудь ещё для тебя, дорогая? - спросила Асенат Соню. - Видишь, у тебя на подходе молодой парень, не забудь, что ты должна есть за двоих.
– Спасибо, не надо, - Соня баюкала выпуклый живот. - Беличьего бургера хватит на нас обоих. Я буду довольна, просто наблюдая, как моя ста пяти фунтовая подруга ест больше, чем футболист.
Хейзел пожала плечами.
– Я всегда ем как свинья, но не набираю ни грамма.
– Я была такой же, милая, - уверяла Асенат, и её жировые отложения тряслись, когда она смеялась, - так что ты просто вспомни, что там говорят о дарёных конях! - а потом ушла наводить порядок, всю дорогу смеясь.
– Держу пари, что рыба на самом деле заморожена, - прошептала Соня. - В таких местах всегда говорят, что она свежая, а потом выясняется, что она пролежала в глубокой заморозке в течение года и прибыла из Вьетнама.
– Здесь нет ничего несвежего, мисси, - хрипловатый голос удивил их обеих. - Я поставлю на это своё средство передвижения.
Хейзел и Соня подавили шок, когда, повернувшись, увидели пожилого мужчину в инвалидной коляске, проезжавшего между столами. Сморщенное лицо и злые глаза, он носил шляпу с надписью ВЕТЕРАНЫ ЗАРУБЕЖНЫХ ВОЙН ЛЮНТВИЛЛЯ. Но особенностью, от которой и у Сони, и у Хейзел замолчали языки, было то досадное обстоятельство, что у старика не было рук.
Наконец Хейзел сумела ответить:
– Звучит одобряюще, сэр.
– Зови меня,
– Что ж, я рада, что он последовал твоему совету, Клоннер, - сказала Соня.
Старик прищурился.
– Последовал моему совету? Эй, дерзкий парень сказал мне поцеловать его там, где не светит солнце, и выгнал меня. Так что я просто решил купить у него эту забегаловку, кстати, почти даром.
– О, так ты владелец, - заметила Хейзел.
– Должна сказать, я была в нескольких хороших ресторанах в своей жизни, но этот определённо самый уникальный.
– Спасибо, спасибо, милая. Всё дело в том, чтобы воспользоваться преимуществами наших ресурсов и идентифицировать рынок. Зимой у нас есть лыжники, а летом туристы. Почему бы не дать им то, чего они больше нигде не получат?
– Ты настоящий маркетолог, Клоннер, - сказала Соня. - Никогда бы не подумала, что белка может быть такой хорошей.
– Я ловил белок, опоссума, ондатру, змею, что угодно, с тех пор, как я был ребёнком, и ловил рыбу тоже. Сейчас, конечно, нельзя, - и он засмеялся, подняв культи. - Сейчас этим занимается мой полоумный племянник и его дружок бывший заключённый.
Он развернул кресло и указал на продолговатое отверстие в стене, через которое можно было увидеть кухню. Прямо в проёме два деревенских мужчины лет тридцати были заняты разделкой рыбы. Один был коренастый и бородатый, с косматыми каштановыми волосами; он закусил губу, пока работал. Другой - более высокий и стройный - казался более непринуждённым в работе, свистя, когда его нож пронзал куски чистого белого мяса.
– Видите там двух неудачников? Это они. Всё, что они умеют делать, это охотиться и ловить рыбу, но я думаю, это лучше, чем ничего.
Хейзел посмотрела на них. Реднеки старались и были хороши.
Следующим старик указал культёй прямо на Соню.
– В любом случае, мисси, если твоя подружка скажет, что её окунь - не самая свежая рыба, которую она когда-либо пробовала, я оплачу вам весь чек.
– О, я уверена, что такого не будет, Клоннер, - ответила Соня, смущённая теперь, когда её замечание услышали. - Ты нас убедил. Но... откуда именно ты? У тебя южный акцент, но у всех остальных здесь акцент Новой Англии.
Клоннер уверенно кивнул, скрестив укороченные руки.
– Я из Люнтвилля, Западная Вирджиния, мисси. Переехал сюда десять лет назад, купил по дешёвке пару кусков земли. Ты знаешь, надоело быть среди деревенщин.
Он сделал паузу для эффекта, затем все трое расхохотались.
– И дайте угадаю. Вы, девочки, держу пари, что из Проверденса.
– Откуда ты знаешь? - удивлённо спросила Хейзел.
– Я видел наклейку Брауновского университета на вашей машине, - а затем он снова засмеялся.