Затерянная улица
Шрифт:
Именно к нему приходилось обращаться со всякими срочными вопросами всем этим аристократам — инженерам, инспекторам водохозяйства и прочим специалистам. Они, может быть, и презирали его, мелкого служащего, но обойтись без него не могли.
Хотя его работе, безусловно, не хватало увлекательности, Марк все же предпочитал проводить время в конторе, а не в квартире на Авн-стрит (идущей с севера на юг от Шербрук-ист до Сент-Катарин), где шумели и ссорились соседи и непрерывно ругалась хозяйка. Однажды он попытался объяснить смысл своего существования соседу Луису, но успеха не добился. Луис, когда до него
— Значит, улица Крэг упирается в Блюри, а Блюри переходит в Парк, ну и что? Есть из-за чего шум поднимать!
— Сейчас я вам объясню, — отвечал Марк. — Скажите мне сперва, где вы живете.
— Ты что, очумел? На Авн-стрит, где же еще?
— Откуда это вам известно?
— Откуда мне известно? Так ведь вот он я, здесь. За квартиру я плачу или нет? Почту сюда получаю?
Марк отрицательно покачал головой, глядя на собеседника со снисхождением.
— Это еще ничего не доказывает, — проговорил он. — Вы живете здесь, на Авн-стрит, потому, что именно так записано в моей картотеке, хранящейся в городском управлении. И почта доставляет вам письма на этот адрес потому, что так указано в карточке. Если бы на карточке не было этой записи, ни вы, ни Авн-стрит не существовали бы. Это, друг мой, высшее достижение делопроизводства.
Луис вышел из комнаты возмущенный.
— Попробуй-ка скажи это хозяйке, — недовольно проворчал он.
Марк продолжал делать свою неприметную работу. Промелькнуло его сорокалетие, вереницей тянулись однообразные дни. Одну улицу переименовали, другую построили, третью расширили — все это самым тщательным образом заносилось на карточки.
А потом произошло событие, которое совершенно выбило его из колеи и расшатало до основания привычный мир конторских шкафов.
Как-то в августе, выдвигая один из ящиков, Марк почувствовал, что ящик не поддается. Просунув руку поглубже, он обнаружил, что у задней стенки ящика застряла карточка и мешает открыть его. Он с трудом вытащил старую рваную карточку, на которой можно было разобрать надпись: «Улица Зеленой Бутылки», сделанную по-английски и по-французски.
Марк уставился на нее с удивлением. Ему никогда не приходилось встречать названия, даже похожего на это. Наверное, улица теперь называется по-другому — как-нибудь более современно. Он еще раз внимательно перечитал надпись и, не теряя надежды, пересмотрел главную картотеку. Там ничего не оказалось. Тщательно и не спеша он вновь обследовал ящики один за другим. Ничего. Решительно ничего.
Он еще раз пристально всмотрелся в карточку. Нет, он не ошибается. Последняя проверка этой улицы проводилась по картотеке пятнадцать лет, пять месяцев и четырнадцать дней тому назад.
Когда до Марка дошел весь ужас случившегося, он выронил карточку и тут же поднял ее, испуганно оглядевшись по сторонам.
Итак, улицу потеряли, о ней забыли. Больше пятнадцати лет существовала она в самом центре города Монреаля, в полумиле от муниципалитета, и никто даже не подозревал об этом. Она бесследно пропала, как в воду канула.
Где-то в глубине души Марк иногда допускал возможность подобного. Ведь в городе было так много укромных мест, столько извилистых переулков и переплетающихся, подобно египетскому лабиринту, улиц. Существование всеведущей
В оцепенении Марк стал смутно припоминать, что вскоре после его поступления на службу их отдел переезжал с этажа на этаж. Устаревшую картотеку уничтожили и завели новую. Вот тогда, видимо, и застряла между ящиками карточка улицы Зеленой Бутылки.
Марк сунул карточку в карман и отправился домой, надеясь все спокойно обдумать. Спал он тревожно, во сне ему привиделись какие-то чудовища, среди них — его начальник, который как будто бы сошел с ума и пытался засунуть его в раскаленный докрасна ящик картотеки.
Утром он принял твердое решение. Сказавшись больным, он после обеда ушел с работы и, задыхаясь от волнения, отправился на поиски улицы.
Прекрасно зная, где она, он все-таки дважды прошел мимо и вынужден был вернуться. Вконец растерявшись, он закрыл глаза, мысленно справился с точной картой города, мгновенно всплывшей у него в мозгу, и зашагал в нужном направлении. Проход к ней был таким узким, что если бы он раскинул руки, то коснулся бы стен домов. В нескольких шагах от тротуара стояло высокое и еще крепкое, хотя и видавшее виды, деревянное здание. Дверь с простой щеколдой. Марк открыл ее и переступил через порог — перед ним была улица Зеленой Бутылки.
Она существовала в действительности, эта улица, и вид у нее был удивительно безмятежный. С каждой стороны булыжной мостовой стояло по три домика, перед ними были разбиты садики, окруженные низкой железной оградой, которую можно встретить лишь в самых старинных районах города. Домики были на редкость опрятные и ухоженные, а мостовую, по-видимому, недавно подмели и полили. Кирпичные стены старых складских помещений без окон окружали все шесть домиков и смыкались в дальнем конце улицы.
Марк сразу понял, откуда взялось странное название — улица и впрямь имела форму бутылки.
Залитые солнечным светом садики и камни мостовой, безоблачное синее небо вызвали у него в душе ощущение покоя и умиротворенности. Улица была прелестна и напоминала старинную гравюру.
Женщина лет шестидесяти поливала розы под окнами первого домика справа. Увидев Марка, она замерла, не замечая, что из лейки продолжает течь вода. Он снял шляпу и представился:
— Я из технического отдела муниципалитета, мадам.
Женщина опомнилась и поставила лейку на землю.
— Все-таки нашли нас, — проговорила она.
Появившаяся было у Марка надежда, что с ним произошло забавное недоразумение, рассеялась, как только он услышал эти слова.
— Как же это случилось? — спросил он равнодушным тоном.
Странную историю рассказала ему женщина: в течение нескольких лет обитатели улицы Зеленой Бутылки жили в полном согласии друг с другом и с хозяином домиков. Хозяин так привязался к ним, что в знак своего расположения завещал им, умирая, все имущество и небольшую сумму денег.
— Мы платили налоги, заполняли уйму бланков и регулярно отвечали на вопросы разных чиновников по поводу нашего имущества, — продолжала она. — Потом все это прекратилось и мы перестали платить налоги. Никто нас больше не беспокоил. Мы поняли, хоть и не сразу, что о нас просто забыли.