Затерянная во Вратах
Шрифт:
Общая память дрохов тоже безмолвствовала.
Интуиция… Странная штука эта интуиция. Скребется, стучит, зудит совершенно не к месту, а стоит к ней обратиться, так сразу замолкает и делает вид, что обиделась: «Не слушала меня, когда я тебе намекала? Вот теперь думай сама!»
А самой думалось как-то не так. Без привычной помощи памяти предков мысли в голове почувствовали простор и разбежались по разным углам, да еще по пяти головам в придачу, так что не поймать, ни собрать в одном месте.
Оставалось только прибегнуть к внутреннему резерву.
Что такое «внутренний резерв» у дроха? Это первая изначальная магия, с которой мы рождаемся — суть дроха, его жизненные силы и энергия. Потеряешь, не восстановишь, ослабишь, и все — ты уже не дрох. Возможно ты еще останешься в двуногой форме, но вот надолго ли?
Любое обращение к внутреннему резерву его ослабляет, поэтому дрохи черпают магию извне, а к своей сути обращаются только в экстренных случаях. Потому что восполнить резерв крайне сложно — только в самых высоких слоях магии, когда мы летаем на пределе сил, наш источник наполняется. В Арх-Руа это казалось легко, мы словно дышали магией, пока не очутились здесь и не поняли, что не везде так…вернее сказать — везде не так, как в Арх-Руа.
В пространстве между мирами достичь тех высот просто невозможно, даже самые сильные и мощные не смогли и до середины долететь. Это очень опасно, поэтому обращение к внутреннему резерву тоже под запретом, пока мы не вернемся — мама опять же постаралась, но…
На любой запрет найдется способ его обойти. Так папа говорил, когда обдумывал очередной закон. Так что я знаю, как обойти этот мамин запрет и слиться со своей сутью, которая лучше всего познает камни, которая сливается со всеми камнями разом и постигает их структуру, магию, направленность за считанные десятины.
Легкое тепло из центра сердца на фоне полу затухшего огня все равно ощущается прохладным бризом, который обнимает все ключи разом и проникает в их глубину, даже сливается с их сознанием.
Последнее ощущалось жутко и непривычно, потому что живой камень только звучит понятно, а на деле прикосновение его твердой субстанции, которую можно соотнести с мозгом, ощущается как раскаленный камень из вулкана — сожжет все, если неосмотрительно позволишь себе лишнее.
И еще ощущение, словно с другой стороны, чуть ли не с изнанки самих камней, с моим разумом соприкасается другой, еще более непонятный разум. Было непривычно, неприятно и попросту страшно, пока не накатили чужие образы. Я поняла, что хранители чужого мира так общаются с нами… Легче от этого, правда, совсем не стало.
А образы были как раз про «высаживать» ключи. И в той мешанине видений, что вспыхивали в моих головах, можно было понять совсем немного и не сильно обнадеживающее: ключи нужно будет высаживать вдали от врат и от порталов. В горах.
Я чуть не принялась биться головами о магическую твердь, честное слово. Одно дело высадить ключи на выходе, где-нибудь в пределах досягаемости дроха, а другое — в горах. Причем в образах, которыми наделили мои головы, было четко видно, что каждому ключу отводится отдельное
Выходит очень печально — кто-то должен выйти за пределы нашего мирка и остаться по ту сторону портала. Надолго, до следующего открытия врат. Если не на совсем.
А если мы ошиблись? Если наши (вернее мои и памяти предков) расчеты неверны?
И последний ключ совсем не готов.
Не знаю, что стало сигналом для Валера: мой ли совершенно неадекватный взгляд в пустоту или непроизвольный вздох разочарования, смешанный со страхом, — но он бесцеремонно влез в мою голову и порылся во всех образах, пока я силилась совладать со своей растерянностью и нарастающим гневом. Да что уж — я его убить была готова, вот просто растерзать и еще потоптаться. Каков нахал! Так себя не ведут ни враги, ни тем более друзья!
Я уже готова была зарычать во все свои глотки, но тут от крика тети Ллой содрогнулись призрачные грибы и папоротник, а нас всех пробрало до самых костей от ужаса — даже мама так не кричала. А потом яркая вспышка вокруг тети заглушила все звуки и спрятала нашу настрадавшуюся дрохию за лазоревым пологом.
— Идите займитесь делом, — недовольно выпроваживала всех прабабушка, которая, судя по виду, уже была не пределе своих сил: тусклая, едва на ногах держится и говорит вяло, даже безразлично, — теперь Ллой помогает ее Истинное пламя — от нас уже ничего не зависит.
И ее отрешённый вид совершенно не внушил нам спокойствия. Похоже было, когда тяжелобольного передают в руки целителям, а с ним и ответственность за его жизнь. Справятся — молодцы, а не смогут помочь — как же так не доглядели? Только виноват уже не ты.
— Займись последним ключом, и пусть эти… живые деревья тебе помогут, — Валер поспешил сбежать, пока я не пришла в себя и не принялась за него по-настоящему. Ну, ничего, я до него доберусь не сейчас, так чуть позже, но он получит каждой голове по подзатыльнику.
Сосредоточиться было очень сложно, поэтому я накинула на себя полог тишины. Вообще, это тоже у нас под запретом. Очередным. Тут постарался Рар. Научил он на свои пять голов мелких ставить пологи, чтобы их бешеные скачки, как называет их игры прабабушка, не мешали старшим отдыхать. И вот однажды они чуть не прозевали открытие порталов. В тот момент, когда мы поняли, что мелкие нас совершенно не слышат и находятся вне досягаемости, даже у меня чуть сердце не остановилось, а что тут говорить про старших.
Когда мы буквально навылет проскочили все порталы и влетели в пространство между мирами, Рар от силы своего испуга наложил очередной запрет — теперь уже на пологи.
Ну а я нашла способ, как этот запрет обойти.
Вообще у нас с каждым разом все больше и больше запретов. Прабабушка говорит, что в длительных путешествиях мы накапливаем новый опыт, которого не было ни у наших предков, ни у нас. И каждый наш неверный шаг, который может стоить жизни дроха, дает повод задуматься и запомнить, как не стоит поступать. А Рар и мама укрепляют наш «опыт» новыми запретами.