Затерянная земля (Сборник)
Шрифт:
Присутствующие датчане были тронуты. Мы поднялись с пожеланиями успеха. Фелисьен поднял бокал и немногословно предложил выпить здравицу. И мы выпили с глубоким чувством.
Вскоре беседа сделалась сердечной и веселой, но вдруг Снеедорф, задумавшись во время разговора с директором, неожиданно спросил:
— Вы, господа, конечно, слышали о русской в Упернавике? Мы все сразу замолкли от изумления. Фелисьен вылетел в полном смысле этого слова из своего кресла.
— О Надежде Головиной? — воскликнул он.
Снеедорф молча созерцал неожиданный эффект своего
Он предложил нам ознакомиться с содержанием записки. Содержала она опять два столбца мелкого письма на русском и французском языках:
Надежде Головиной.
43°6'5'' з. д.
Упернавик.
Р-тору. Р-тору.
И опять ни подписи, ни даты, ни слова пояснения.
Фелисьен Боанэ подбежал к шкафу и вскоре выложил на стол объемистый атлас.
Директор нашел нашу записку и в нескольких словах объяснил дело нашему гостю. Теперь у нас была и широта, и долгота. Оставалось только найти на карте пункт, где пересекаются на карте обе линии.
— Но это невероятно, это ужасно! — кричал Фелисьен, когда мы нашли это место. — Отвратительная мистификация. Видел ли кто-нибудь банку, брошенную в море среди покрытой льдом равнины? Гнусная мистификация!
Но все мы были взволнованы, в этом надо сознаться. Все, кроме Снеедорфа. А Нильс Киркегор загадочно улыбался.
— В Упернавике, — сказал старик, — узнаем больше. А потом, — продолжал он повышая голос, — если окажется, что это не чья-то злая шутка, потом мы увидим…
Какое-то намерение созрело в эту минуту в его голове.
III
«Звезда Севера» — великолепное судно, прочно построенное, с применением всего опыта последних полярных путешествий. Шхуна невелика, так как многочисленные экспедиции уже давно доказали, что судно малого размера в северных морях предпочтительнее.
Шхуна построена по шотландской модели: ширина и длина в соотношении 1: 5,26. На постройку шли лишь белый дуб, орегонская и желтая сосна. Стальные плиты должны защищать бока от ударов льдин. Паровая машина — «Компаунд» в тысячу лошадиных сил — вращала массивный тяжелый вал с гребным винтом в одиннадцать футов в диаметре. Грузоподъемность судна — тысяча пятьсот тонн.
Судовая команда превосходна: веселый, отважный народ, уже много раз побывавший в тяжелых полярных экспедициях. Ее подбор — полностью заслуга Нильса Киркегора. А цель данной экспедиции — добраться на судне до эскимосской станции Тессусак. Само
И вот мы плывем на всех парах к северу, и храбрая «Звезда Севера» час за часом сокращает и время до разрешения загадки. Собственно, путешествие немного рановато, так как весна только началась, и путь труден, но для успеха экспедиции прямо-таки необходимо достигнуть цели в апреле или первой половине мая, так как позже, в полный разгар полярного лета, путешественники по материковому льду встретили бы, пожалуй, непреодолимые препятствия.
Снеедорф, узнав о нашем намерении посетить Упернавик, пригласил нас воспользоваться его судном. Искушение было велико, и мы не отказались и, простившись со старыми друзьями, оставили Годгааб. Судно наше устроено с величайшими удобствами. Нельзя, на самом деле, даже желать более приятного путешествия. Такой исключительный комфорт, и такое милое общество! На судне мы познакомились с морским инженером Петером Гальбергом, уроженцем Рённе на Борнгольме, молодым человеком с энергичным смуглым лицом.
Он также примет участие в экспедиции в центральные области Гренландии. Я часто разговариваю с ним на палубе. Временами он сентиментален и как-то рассказал мне, что в одном старом доме в Гаммерсгузе оставил он белокурую девушку, которая, по его возвращении, станет его женой. В Рённе оставлена им и старушка мать. И теперь обе эти женщины мысленно провожают молодого человека горячими воспоминаниями и добрыми пожеланиями. В своей каюте он показал мне две карточки в простых рамках, карточки, на которые он глядел с глубокой нежностью. Это славный человек.
Итак, в нашей компании — пять человек, и мы не можем пожаловаться на скуку. Короче говоря, только один человек на «Звезде Севера» возбуждает во мне инстинктивное отвращение. Это слуга Снеедорфа. Зовут его Сив. Человек с кудрявыми волосами и бородой, с темной кожей и с дикими глазами. Ходит он тихо и эластично, как кошка, с головой, постоянно втянутой в плечи, словно он все время кого-то подстерегает. И когда он коварно усмехается, то показывает ряд острых и белых зубов.
Сив принадлежит к тому загадочному племени, которое кочует по ютландским вересковым пустошам. По всей вероятности, это цыгане, смешавшиеся с местными бродягами. Датчане зовут их «Nadmaendstock» — «ночные люди».
Эти кьельтринги, как их еще называют, элемент весьма подозрительный. Они часто нищенствуют, но еще больше воруют. Прошлое нашего Сива было в таком же духе. Говорит он на странной смеси датского и немецкого языков со странными окончаниями слов.
Сив как будто отлично смыслит в котельном деле. Снеедорф нашел его в одной из поездок в степи полумертвого от голода, избитого, в плачевном виде, и из милосердия взял его с собой.
К своему господину Сив относится с преданностью бульдога, и я убежден, что, помимо своей верности, Сив, подобно этой собачьей породе, является сосредоточием всевозможных дурных качеств, — человеком, с которым нужен глаз да глаз.