Затерянные в истории

Пересвет Александр Анатольевич

Девочка, повинуясь новому приказу, принесла ещё одну корчажку и мешочек.

Женщина что-то отобрала из содержимого и начала колдовать над Антоном. Причём колдовать в самом прямом смысле — что-то бормотать, подвывать, снова бормотать, петь, делая в это время быструю работу руками.

Хотя речь шла об их друге, ни Алине, ни Саше вмешиваться не хотелось. От пожилой дамы исходило что-то, внушающее полную к ней доверенность. И ещё чувствовалось, что она в своём деле — мастерица…

Единственное, что заставило Алину забеспокоиться,

это соображение о гигиене, когда женщина начала пережёвывать во рту какие-то листочки и корешочки, а затем накладывать полученную жвачку на раны мальчика. Но когда-то внушённые мамой правила показались такими далёкими и такими… учебными, что ли. До них ли здесь, на краю времени в неизвестно какой первобытной пещере…

Мужики серьёзно наблюдали за всеми манипуляциями, не делая никаких движений.

Сеанс первобытной медицины закончился тем, что женщина обильно покрыла спину Антона мазью из второй корчажки, с помощью другой женщины туго запеленала его в мягкую выделанную кожу и оставила пока лежать, как он был.

Все словно бы вздохнули…

А что теперь?

Алина ткнулась взглядом в их проклятый камень. Опять! Опять она про него забыла! И он снова лежал одинокий, покинутый, словно снова готовый исчезнуть!

Наклонившись, она быстро подхватила его и засунула поглубже в карман джинсов. Не забыла и удостовериться, не дыряв ли карман. Как только Антон придёт в себя, этот волшебный камень им ещё очень пригодится!

Старший — наверное, его можно было называть вождём — сделал ребятам приглашающий жест. Звал к костру, что тепло шевелился в центре пещеры.

Когда все сели, он пробормотал что-то дружелюбное и протянул Сашке кусок вяленого мяса. Настоящего!

Господи, подумал мальчик, это ж сколько они времени ничего не ели!

Уже вгрызаясь зубами в мясо, Саша понял, что Алине вождь ничего не предложил! Вот скотина! Да и он хорош!

И, с усилием отодвинув ото рта кусок — уже всё же не целый, зубы сами отцапали от него долю — мальчик протянул его своей подруге.

Мужики удивлённо посмотрели на него.

— Да! — с вызовом ответил Саша на невысказанное их недоумение. — Может, у вас, как у дикарей, все лучшие куски только мужчинам достаются. А у нас всё поровну!

Если бы Алина не была так занята разрыванием мяса, она бы непременно хихикнула. Как у дикарей! А они-то кто, Гуся ты лапчатый?

Вождь, похоже, понял. Он протянул Сашке ещё один кусок, а потом, поколебавшись, следующий Алине. Которая, как оказалось, уже сидела снова с пустыми руками, но главное — уже и с пустым ртом.

Герой Сашка, однако, снова стерпел голод. Взяв мясо в руки, он кивнул в сторону Антона и вопросительно посмотрел на вожака. Тот покачал головой и показал на женщину, которая лечила друга. Та тоже покачала головой и закрыла глаза.

Пусть спит, поняли её жест ребята.

И принялись за еду…

* * *

Урок языкознания был забавным.

Сашка

хлопнул себя в грудь и произнёс по слогам:

— Са-ша.

Затем показал на Алину и снова раздельно проговорил:

— А-ли-на.

Потом упёр палец в вожака.

— Гррхм, — сказал вождь.

— Че-го? — нахально протянул Сашка. — Это что — имя?

Сценка повторилась. Но вождь назвал другое слово:

— Дыррх.

— Так, — констатировал окончательно освоившийся, сытый Гуся. — Заперлись в танке. Ладно, повторим.

Он снова показал на себя:

— Саша.

На Алину:

— А-лина.

На пещеру, в глубине которой лежал Антон:

— Ан-тон.

И снова на вождя:

— А тебя как?

Вождь, кажется, понял:

— Кыр.

— А он? — не отставал неумолимый Гуся, указывая на второго мужика.

— Гых, — ответил понятливый ученик.

Второй мужик закивал и осклабился.

— А он? — перевёл перст указующий Саша.

— Корл.

— Вот звуки, а? — поделился мальчик с Алиной. — Как в этой, старой фантастической повести. Со всякими там добрыми Аэлитами и злыми повелителями планет.

Алина ничего подобного не читала, но сочла необходимым вступиться за хозяев пещеры:

— Ну, эти пока что добрые. Вон, и полечили Антошку, и нас накормили…

— А могли бы и съесть, — ввернул склочный Гуся. Всё он понимал, оказывается. Что до дикарей касательно…

— А его как зовут? — показал он на четвёртого мужика, самого молчаливого.

Вождь чуть посоображал — видно, не сразу переключился от процесса внимательного вслушивания в диалог гостей.

— Рог, — ответил он, наконец.

— О, хоть какое-то человеческое имя! — обрадовался Сашка.

Молчаливый Рог произнёс несколько слов в адрес вождя, в которых прозвучало смутно знакомое — "уламр".

Вождь Кыр показал поочерёдно на детей:

— Сашха… Арина… Ан-тонр…

И добавил заинтересованно-вопросительно:

— Уламр?

Нет, точно, была в его тоне обеспокоенность!

— Мы? — понял Сашка. — Не-е, мы — люди.

Может, на их языке "уламр" и означало то же самое, что "люди", но на это вот беспокойство хозяев необходимо было обратить внимание. И на всякий случай, до выяснения обстановки, причастность к ним отрицать.

Третий собеседник, с тем самым диким именем Корл, покатав морщины на лбу, снова сказал:

— Уламр?

Вождь ему что-то ответил, но потом всё же решил и сам ещё раз удостовериться. Он снова поочерёдно ткнул пальцем в направлении каждого из ребят, потом обвёл всех троих одним жестом и требовательно повторил:

— Уламр?

Саша энергично помотал головой из стороны в сторону:

— Нет! Мы, — похожим жестом обведя детей, — люди! Лю-ди!

— Рюди, — повторил вождь.

Похоже, звук "л" ему, слово японцу, давался с трудом. Но "уламр" он произносил чисто, через "л".