Затерянные в смерти (сборник)
Шрифт:
Сэм был примерно в сорока футах – бежал в нашу сторону по скользкому берегу.
– Держитесь! – кричал он.
Вот только держаться мне было нечем, поскольку теперь у меня не было рук.
Моника начала кашлять и плеваться, возвращаясь к жизни. Одна из моих лап, которой я умудрилась зацепиться за дерево, почувствовала, как оно вибрирует. Сэм пытался идти по нему, держа равновесие руками, подобно канатоходцу. Он поскользнулся, упал на колени, но продолжал двигаться ползком.
Затем вытянулся во весь свой рост и схватил
А я уже больше не могла ни за что держаться. Я проскользнула под бревно и выплыла с другой стороны. Течение было похоже на сильные руки, тянущие и тянущие меня вниз. Я боролась с искушением перестать барахтаться так долго, как только могла.
«Прощайте! Прощайте!» – пронеслось у меня в голове. Это было не столько грустно, сколько неизбежно. Когда я последний раз взглянула на Сэма, он поддерживал одной рукой Монику, а вторую протягивал ко мне.
«Как это глупо!» – была моя последняя мысль, когда я тонула в первый раз.
«Как я вас всех люблю!» – подумала я сейчас.
Небо то же, но деревья совсем другие. Где же это я? Когда я смотрела вверх, место казалось знакомым, но стоило повернуть голову в сторону, я ничего не узнавала. Редкие скамейки среди деревьев. Аккуратные дорожки и живые изгороди. Кирпичное здание. Казенная чистота.
Погодите минуту…
– Что она сказала? – произнес рядом напряженный женский голос.
– Мне кажется, – откликнулся другой голос. – По-моему, она сказала «Я вас всех люблю».
Этот голос я узнала сразу.
– Хетти? – хрипло спросила я.
Медсестра склонилась надо мной, сияя и глядя на меня во все глаза.
– Лори?
Я кивнула.
– Вас я тоже люблю, – как бы скорее прочистить горло? – Но вообще-то я думала о Сэме. Вы позвоните ему? На мобильный. Его нет дома.
Другая девушка, должно быть, была санитаркой. На бейджике на ее груди было написано «Виктория». Они с Хетти взялись за руки и вдруг заплакали. Конечно, я не могла к ним не присоединиться.
Первой сумела совладать с собой Хетти.
– Да, надо позвонить, – сказала девушка, обращаясь к Виктории. – Срочно позвоните ее мужу. И пришлите сюда доктора Лейзенби. И доктора Пая. Да поторопитесь же!
После этого думать уже было некогда. Не так часто в реабилитационных центрах больные вдруг приходят в себя после комы. Поэтому весь Хоуп-Спрингз буквально сошел с ума. Меня окружили доктора и медсестры, затем санитары и младший медперсонал, социальные работники, сиделки и даже другие пациенты. Наверное, для таких случаев, какими бы редкими они ни были, должен существовать какой-то особый протокол. Но никто и не вспомнил о нем. Все выглядели такими счастливыми. Доктор Лейзенби сам отвез меня в палату, и толпе пришлось рассеяться.
– Продолжайте говорить, – велел доктор, двигая папкой или чем-то похожим на нее, вверх-вниз вдоль моих ступней. – Как вы себя чувствуете?
– Лаура Клер Мари О’Дунн. В замужестве Саммер. Но где же Сэм? Где Бенни? Вы им позвонили?
– Они в пути, – доктор разглядывал мой правый глаз, направив в него луч света. – Сосчитайте назад от двадцати, пожалуйста…
Зараженная всеобщим возбуждением, я тоже всплакнула немного.
– Это вполне естественно, – приободрила меня Хетти. – За сильными эмоциями часто следует период полубессознательного или бессознательного состояния. Человек чувствует облегчение, но одновременно смущение и стресс – или вообще ничего не чувствует.
Какая она милая, эта Хетти! Я действительно любила ее. Но рыдала я не от облегчения, смущения или стресса. Я оплакивала Соному.
Ведь она пожертвовала ради меня жизнью. Именно так я это ощущала, хотя с тем же успехом можно было сказать, что это я сама пожертвовала жизнью ради себя же. Ради лучшей части себя. А Моника почти не имела значения, она была лишь средством проявить свои лучшие качества. И все же, именно спасая ее, я смогла вернуться к себе. Разве не так?
Как это все сложно. Хетти права: чувствуешь себя растерянной и смущенной. А слезы – результат стресса.
Нет, все-таки это был плач по Сономе. Когда она утонула, я потеряла свою лучшую половину. Но я всю жизнь буду стараться обрести ее вновь. Внутри себя.
Сэм увидел меня раньше, чем я заметила его. Хетти подняла изголовье кровати и как раз взбивала подушку, когда я услышала позади ее какой-то звук. Сэм стоял в дверном проеме, протянув в стороны руки и слегка согнув ноги в коленях. На лице его нежность смешивалась с изумлением, и выглядел он так, словно собирался взлететь.
– Хей! – сказала Хетти, и лицо ее расплылось в улыбке. – Я, пожалуй, закончу позже.
Не сомневаюсь, что из всех местных медсестер Сэм тоже больше всего любил Хетти.
– Врачи готовятся взять миллион анализов и провести миллион исследований. Так что свидание пока будет недолгим. Зато потом у вас будет куча времени. Куча!
Проходя к двери, Хетти легонько приобняла Сэма, но не уверена, что он это заметил. Сэм стоял, не в силах пошевелиться. И даже когда я протянула к нему руку, он сделал всего один робкий шаг вперед. Чтобы заставить его двигаться, понадобился мой голос.
– Это я, Сэм! Я вернулась. Я вернулась к тебе.
И в следующую минуту я уже обнимала его, крепко прижимая к груди – такого живого, теплого. Моего Сэма. Мы оба смеялись, плакали и говорили одновременно. «Не знаю, как благодарить бога!», и «Я очень тебя люблю», и «Мне так тебя не хватало», и еще много всякого, понятного только нам двоим. Мы вдруг то начинали целоваться, словно радуясь встрече с каждой частью друг друга, то передыхали, просто обнявшись и прислушиваясь к дыханию друг друга. А потом начинали целоваться снова.