Затерянный замок
Шрифт:
Найдя приличный трактир, чародеи с удовольствием съели острый суп и жаркое с клубнями и мясом, а не надоевшие до зубной боли рыбную похлебку и кашу с той же рыбой, которыми кормили на барже. Они рыбу видеть уже не могли, настолько она надоела. К тому же настало лето, появились свежие овощи и фрукты, по которым Кейсам и Сейла страшно соскучились во время пути.
— А что теперь? — лениво поинтересовалась девушка, погладив свой туго набитый живот.
— Поищем приличный постоялый двор, что в этом городе непросто, — пробурчал молодой чародей. — Потом пойдем по местным проводникам, надо решить, каким путем идти
— Может, не будем соваться в лес? — нервно поежилась Сейла. — Ну что там может быть интересного?
— Очень многое! — отрезал Кейсав. — Я понимаю твою любовь к комфорту, но ничего не поделаешь.
Девушка обреченно вздохнула и смирилась, понимая, что переубедить учителя у нее не получится. Он слишком увлечен своим поиском и ничего слышать не желает. Как же хотелось наконец где-то осесть, пожить по-человечески! Эта бесконечная дорога просто убивала ученицу чародея, надоела до смерти. Но что делать? Придется идти дальше, снова сбивая ноги на горных тропах, ведь Кейсав задумал добраться до Ледяного перевала, о котором каких только ужасов ни рассказывали. А до того месяца два или три пробираться через густой лес — дороги к перевалу, если она когда-то и была, давно нет, через него никто не ходил уже несколько сотен лет.
Постоялый двор, где обычно останавливались зажиточные купцы, потому дорогой, нашелся в четырех кварталах от порта. Поначалу местные слуги свысока смотрели на небогато одетых путников, пока не увидели в руках Кейсава блеск серебра. После этого они сделались на удивление угодливыми и без проблем растопили баню. За дополнительную плату, конечно. Сейчас чародеи могли позволить себе это, денег им должно было хватить на много лет.
— Ну пусти, Томак, я ж только попросить, может, из кто господ купцов поможет… — перемежаемый всхлипываниями женский голос заставил собравшегося было подняться в свои комнаты после бани Кейсава остановиться. — Ну помирает же мальчонка… А лекарь денег требует… Я все, что было, отдала, всю одежку нормальную продала, а ему, гаду, все мало, давай еще… А Марек без лекарства так кричит страшно, тоненько, это ж… Сил нет слышать…
— Да я бы и рад, Даришка… — ответил виноватый мужской голос. — Но хозяин запретил тебя пускать, на тебя купец отой, что в шелках, пожалился…
— Ой, мамочки… — простонала несчастная. — Он же кричит…
Кейсав решительно повернулся и направился к двери. Сейла сразу поняла зачем, нагнала его и тихо спросила:
— Зачем?
— Можешь помочь — помоги, — обернулся к ней молодой чародей. — Это один из основных постулатов. Ему мало кто следует, но я следовать буду. И тебе советую. Доброта делает мир лучше. Ты поможешь кому-то, он еще кому-то, тот тоже — и вокруг станет немного светлее.
Сейла хотела еще что-то сказать, но, немного подумав, пристыжено умолкла. В балагане ее учили, что помогать следует только своим, а остальные перетопчутся. Но это было естественно для актеров, циркачей, а она теперь чародейка. И раз учитель говорит, что правильно — именно помогать, то так и следует делать.
У входа в трактир стояли вышибала, здоровенный детина с простоватым лицом, и сгорбившаяся, изможденная женщина лет сорока в черном платке. Она посмотрела на выходящих умоляющим взглядом.
— Что у вас случилось, госпожа? — направился к ней Кейсав. — Я — чародей. Вылечить смогу, если что. И платы не надо,
— Сыночек у меня с крыши амбара упал, когда перестилали! — зачастила несчастная, ее глаза загорелись отчаянной надеждой. — Ему двенадцать всего, ноги все переломал, ребра, отбил нутро… Господин лекарь сказали, что надо поить настойкой северных трав, токо она ж дорогая… А без ее Марек кричит и плачет, больно ему… И все хуже… Ножки уж почернели все…
Услышав последние слова, Кейсав встревожился. Черная язва, из-за которой многие руки и ноги потеряли. Придется, если она, и большое исцеление использовать.
— Идемте быстрее к нему, — велел чародей. — Может еще не поздно, и парню ноги можно спасти.
Женщина всплеснула руками в ужасе и кинулась по переулку влево. Чародеи поспешили за ней. Несчастная жила в самых трущобах, в небольшом глинобитном домике с земляным полом. В самом темном углу стонал и тонко вскрикивал лежащий на лавке мальчишка. Он дергался и весь дрожал.
— Снимите одеяло, — скомандовал Кейсав.
Женщина послушно сдернула с больного сына грязную тряпку, назвать ее одеялом было нельзя. Ребенок оказался болезненно худ, а ноги и самом деле почернули, от них шел тяжелый дух. Чародей нахмурился, понимая, что придется принимать крайние меры — бедолаге осталось жить разве что до вечера, не больше, это было видно даже без сканирующего плетения. Но быстро создал его и дождался результатов. Предположения оказались верны — черная язка. Мало того, сильно отбитые внутренности. Парень однозначно не жилец, и лекарь это прекрасно знал, но вытягивал из несчастной матери последние деньги. Как можно быть такой безжалостной гнидой Кейсав не понимал и понимать не хотел. Таких, как этот лекарь, следует безжалостно давить, чтобы не поганили своим вонючим присутствием мир.
— Сейла, — обратился он к ученице, — позаботься, чтобы было достаточно горячей воды, тебе это нетрудно. А вы, уважаемая, — повернулся молодой чародей к настороженно замершей женщине, — найдите достаточно емкостей для воды, моя ученица нагреет ее — вашего сына после исцеления потребуется вымыть. Он будет обильно потеть, через пот вся гадость из тела уйдет.
— Я сейчас сбегаю к соседям, у них бадьи большие были, попрошу! — вскинулась та. — А воды натаскаю!
— Не надо, — отмахнулась девушка, — я воды чародейским способом наберу, вы, главное, сами бадьи попросите помочь донести.
Обрадованная мать кивнула и опрометью вылетела из домика. Кейсав, проводив ее взглядом, кивнул — это к лучшему, кое-какие моменты исцеления очень неприглядны для стороннего взгляда, неподготовленного человека и стошнить может. А затем принялся тщательно выплетать связку большого исцеления, которую в свое время освоил с большим трудом, уж очень она была сложная. Благо, Фаэр не слазил с ученика, пока не убедился, что тот способен выплетать исцеление на автомате.
С вытянутых вперед рук Кейсава поползли светящиеся нити и окутали тихонько кричащего от боли мальчика. Тот сразу же утих — первым делом связка отключала у пациента сознание, поскольку болевые ощущения могли быть в процессе исцеления очень сильными. Ситуация оказалась даже сложнее, чем чародей думал вначале — у ребенка было несколько врожденных патологий, которые тоже следовало исправить, раз уж взялся за это неблагодарное дело.