Затерявшийся в мирах (Лафайет О'Лири - 2)
Шрифт:
– Оставайся здесь.
Лафайет прополз между кустов и обогнул посадку карликовых кедров. Звуки доносились откуда-то из зарослей впереди него. Неожиданно громко хрустнула сухая ветка.
– Ты слышала, Пуделия? Что это?
– послышался хриплый шепот. Кусты дрогнули, и из-за них выглянуло лицо с отекшими глазами под челкой волос мышиного цвета. Выпученные голубые глаза уставились прямо на застывшего О'Лири. Затем до его слуха донеслось чертыхание, и голова исчезла.
– Это твой муж!
– прохрипел сдавленный
– Собственной персоной!
Раздался женский визг, а вслед за ним послышался шум убегающих ног. Лафайет облегченно вздохнул и огляделся.
Что-то свешивающееся с куста привлекло его внимание. Это была широкая серая ряса, к подолу которой пристали опавшие листья. А рядом с ней лежала черная атласная подушка, на которой розовыми и желтыми нитками было вышито: "Инчон".
– Господи, - прошептал Лафайет.
– Неужели...
Он ощупал руками землю и наткнулся на что-то мягкое, похожее на маленького пушистого зверька. О'Лири поднес находку к глазам.
– Парик!..
– Лейф, что там происходит?
– раздался за ним шепот Свайнхильд. Откуда ты это взял?
– Он... он лежал здесь.
– А вот и ряса - и моя сорочка.
Свайнхильд схватила находку и прижала к груди.
– Лейф, признайся, что ты знал обо всем этом. Ты меня просто разыгрывал, когда говорил об исполнении желаний.
– Здесь должно быть кое-что еще, - сказал Лафайет, шаря руками по земле.
– Есть!
Он вытащил из-под куста накладной нос с приделанными к нему очками, вставные зубы и усы.
– А вот и панталоны! Как раз такие, о каких я всегда мечтала! восторженно вскрикнула Свайнхильд, хватая что-то прозрачное.
– Лейф, негодник ты этакий!
Она обвила его шею руками и крепко поцеловала.
– Боже мой!
– воскликнул Лафайет, освобождаясь из ее объятий.
– Ко мне вернулись мои прежние способности. Не знаю, почему и как, но...
Он закрыл глаза:
– Наган, а к нему семь патронов.
Он выждал какое-то время, открыл глаза, а затем наклонился и пошарил под деревом.
– Странно.
Он попробовал еще раз:
– Под скамейкой лежит маузер семьсот шестьдесят пятый, автоматический, в черной кожаной кобуре, с запасной обоймой, заряженный.
Он подошел к скамейке и разрыл листву под ней.
– Ничего не понимаю - сначала получилось, а теперь - нет.
– Да брось ты, Лейф. Это была неплохая шутка, но всему свое время - нам пора сматываться. Тебе повезло, что местный повеса вырядился в рясу, отправляясь на свидание к своей милашке. Этот наряд даже лучше, чем солдатская форма.
– Неужели это было простое совпадение, - размышлял вслух Лафайет, запихивая под ремень подушку и примеряя рясу. Затем он надел парик и прикрепил нос. Свайнхильд хихикнула.
– Ну, как я выгляжу?
– Лафайет повернулся.
– Шикарно! Ты похож
– Ну что ж, неплохо.
– Да что ты, просто великолепно! Послушай, Лейф, забудь ты об этом герцоге! Ты вполне можешь стать странствующим менестрелем. Мы бы подыскали себе какой-нибудь уютный чердачок, повесили на окно занавески, а на подоконник поставили горшок с геранью и...
– Перестань говорить ерунду, Свайнхильд, - перебил ее Лафайет.
– Герцог Родольфо - моя единственная надежда выбраться из этого злосчастного места.
Свайнхильд схватила его за руку:
– Лейф, не ходи во дворец! Если тебя опять схватят, тебе наверняка крышка. Неужели ты не можешь спокойно жить в Меланже и быть счастливым?
– Счастливым? Меня бьют по голове, бросают в темницу, грозят отрубить голову, а я должен быть счастлив?
– Я... я буду с тобой, Лейф.
– Ну, ну, Свайнхильд, ты добрая девушка, и я ценю твою помощь, но об этом не может быть и речи. Разве ты забыла, что меня ждет жена?
– Да, конечно... Но она где-то там, а я здесь.
Он погладил ее руку:
– Свайнхильд, у тебя все впереди. Я уверен, ты многого добьешься в этом большом городе. Ну, а у меня есть дело посерьезнее, и никто, кроме меня, не сможет его уладить. Прощай, и будь счастлива.
– Может, возьмешь с собой что-нибудь поесть?
И она протянула ему бутылку и остатки колбасы:
– Вдруг тебя опять загребут в каталажку.
– Спасибо, оставь это себе. Я надеюсь, что в следующий раз смогу поесть по-человечески.
За живой изгородью послышалось цоканье конских копыт. Лафайет бросился к проходу и выглянул на улицу. К нему приближалась кавалькада всадников в желтых ливреях и шлемах, украшенных плюмажем. Следом за ними ехала золоченая карета, запряженная парой вороных лошадей в серебряных сбруях.
В открытом окне кареты Лафайет заметил женскую ручку в перчатке и рукав платья из голубого бархата. Наклоненная женская головка повернулась в его сторону.
– Дафна!
– закричал он.
Кучер щелкнул кнутом - и карета прогрохотала мимо, набирая скорость. Лафайет пролез сквозь живую изгородь и бросился за ней, стараясь заглянуть в окно. Пассажирка кареты недоуменно посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Дафна, - проговорил, задыхаясь, О'Лири.
– Я узнал тебя. Остановись! Подожди!
Один из всадников эскорта крикнул что-то громовым голосом и повернул к нему лошадь. Поравнявшись с О'Лири, он занес над ним саблю. Лафайет успел увернуться от удара, но, споткнувшись о выбоину в мостовой, растянулся на земле во весь рост. Приподняв голову, он посмотрел вслед удаляющейся карете. А через секунду его окружили всадники на гарцующих лошадях. Прямо перед собой он увидел свирепое лицо капитана эскорта.