Заткнись и поцелуй меня
Шрифт:
– Черт, Марта. Скажи, что она не пустила этого сукиного сына в дом.
– Скай, там, кажется, все совсем плохо. Звонит ее дочь.
Он задумался, не вызвать ли Пита, но времени не было.
– Я всего в паре кварталов.
Не прошло и минуты, а Скай уже припарковался перед домом. Достал пистолет и пошел к крыльцу. Стучать не прошлось – дверь и без него сорвали с петель. Через проем можно было увидеть Питерсона, стоявшего над окровавленной лежащей на полу Кэнди. Это зрелище вновь отбросило Ская на двадцать два года назад. Чего бы он только ни отдал,
– Что здесь произошло? – спросил и не удивился, когда Питерсон на него кинулся. Скай схватил его за волосы и впечатал в стену, почти надеясь, что пьяный засранец вновь пойдет в атаку.
И Питерсон не разочаровал. Он замахнулся и промазал. А Скай – нет. Его удар пришелся противнику по подбородку. Сильный удар. Убрав оружие в кобуру, Скай схватил полубессознательного идиота за грудки, перевернул, уперся коленом ему в спину и защелкнул на его руках наручники. Затем оглянулся на Кэнди. Лицо ее было в крови, но выглядела она не так плохо, как в прошлый раз.
– Мама? – раздался детский голосок, низкий и испуганный.
Скай вскинул голову и увидел выглядывающую из спальни восьмилетнюю дочь Кэнди. В полных ужаса глазах стояли слезы.
– Все в порядке, – сказал Скай ребенку, чувствуя, как желудок выворачивается наизнанку. – Возвращайся в комнату. Больше ничего плохого не случится. – А когда девочка послушалась, обратился к все еще лежащей на полу Кэнди: – Что-нибудь сломано?
Она покачала головой:
– Нет. Ты появился вовремя.
– Скорую вызвать? – Скай задавал этот вопрос каждый раз, хоть и знал, что она ответит.
– Нет. Я в норме.
Неправда. Кэнди облажалась не меньше, чем ее муженек. И впервые в жизни Скай ощутил ненависть к собственной матери. Долгие годы он винил лишь своего старика, но мама тоже сыграла немаловажную роль. Как и Кэнди.
– Ты вновь его впустила.
Как и мать Ская. Вновь и вновь позволяла мерзкому папаше возвращаться.
Кэнди вытерла кровь с губы:
– Он сказал, что изменился.
– Он говорил это и в прошлый раз. И до этого. Бога ради, женщина! Иди взгляни на свою дочь. На ужас, который ты в ней поселила. Называешь себя матерью, но что ты сделала для собственного ребенка?
Рыдая, она потрясла головой:
– Я знаю, что ошиблась.
– Клянусь… если подобное повторится, я прослежу, чтобы девочку кому-нибудь отдали. Сам лично ее у тебя заберу. Поняла? Клянусь богом, женщина, я не шучу. – Глубоко вздохнув, Скай поднялся, схватил Питерсона и рывком поставил его на ноги. После чего задал последний бесполезный вопрос: – Обвинения выдвигать будешь?
В купленной Скаем голубой пижаме, Шала лежала в постели не в силах заснуть. Вместо этого она думала о нем. Скай утверждал, мол, эта пижама похожа на ее собственную, но здесь на майке имелось кружево, а шорты были короче и облегали сильнее. Наряд посексуальнее,
«Или, может, я просто чувствую себя сексуальнее».
Шала приняла душ… даже позаимствовала у Лукаса станок, чтобы побрить ноги. А еще воспользовалась найденной в сумочке косметикой, чтобы подготовиться. «Но к чему?» – вопрошал голос в голове. Она с ним весь вечер проспорила, уверяя, что помада и румяна вовсе не означают, будто она собирается спать со Скаем. Теперь же, столкнувшись с разочарованием, Шала осознала собственную ложь: она была готова к этому шагу. Только вот Ская не оказалось здесь, чтобы шагнуть вместе с ней. По крайней мере, его не было в ее комнате.
Решив, что срочно нужно что-нибудь выпить, Шала поднялась с кровати и тихонько приоткрыла дверь. Кухня и гостиная выглядели пустыми. Расстроенная, она вышла и налила себе молока. Где Скай? Отдыхает в другой спальне? Мысль заглянуть туда показалась чересчур наглой, так что Шала глотнула молока и направилась к окну – вдруг удастся заметить его грузовик. К сожалению, отсюда проглядывалась лишь часть дороги.
Шала распахнула входную дверь. Услышала стрекотание сверчков и шум ночи и шагнула на крыльцо, чтобы увидеть подъездную дорожку. Темнота заставила вспомнить парня в лыжной маске, и Шала замерла.
– Тебе не стоит…
Голос из ниоткуда. Пораженная, она развернулась, сердце колотилось как бешеное. На крыльце, опершись спиной на грубую внешнюю стену дома, сидел Скай. И вытирал с головы и лица молоко. Неужели она?… Шала уставилась на пустой стакан. Ага, все на него выплеснула.
– …не стоит здесь находиться. – Скай вытер руку о рубашку и попытался высушить остальное.
Из горла Шалы едва не вырвался смешок.
– Прости! Ты меня напугал.
– Хорошо, что у меня нет непереносимости лактозы.
Шала рассмеялась. Грудь наполнило светлое легкое чувство, то самое, что, кажется, всегда возникало, когда рядом Скай.
– Что ты здесь делаешь?
Он улыбнулся, но как-то натянуто. Шала приблизилась и заметила затравленное выражение в его глазах.
– Кроме того, что жду молочного душа?
– Ага, кроме этого. – Она перевела взгляд на стоящую рядом бутылку. Уловила запах виски.
– Просто размышляю. А ты? Ты не должна выходить на улицу в одиночку, когда…
– Я не могла заснуть. Решила, что свежий воздух поможет.
Ну ладно, наглая ложь, но не признаваться же, что искала его! Шала пристально посмотрела на Ская, и он отвернулся.
– Лукас сказал, тебя срочно вызвали.
– Угу.
– Это связано со мной или с камерой?
– Нет.
– Случилось что-то… плохое?
– Да.
Голос его был холодным, мрачным, и Шала заколебалась.
– Хочешь об этом поговорить?
– Обыкновенное дело.
Она не поверила. И, попытавшись сказать что-нибудь правильное, спросила:
– Ты не против компании? Или предпочитаешь размышлять в одиночестве? – Тишина. – Тогда я пойду.