Затмение
Шрифт:
Я усаживаюсь во главе стола и отвожу руку виночерпия, когда он подносит графин к моему пустому кубку. В последнее время, мне не нравится вкус вина. Как, впрочем, не нравится вкус всего, что хоть на немного притупляет остроту моего ума, будь то слишком сильное счастье или сладости, которые прибыли со вчерашними товарами на целой армаде торговых кораблей. Приятно быть баснословно богатой королевой, но еще приятнее быть щедрой королевой, и отдавать, ничего не прося взамен. Пройдет несколько лет, прежде чем столица снова отстроится и в вены города хлынет свежая кровь, но благодаря моему золоту и рудникам драгоценных камней, этот процесс будет не таким болезненным.
— Они собирают армию, — без доклада начинает моей военный советник. При Эване был простым капитаном, но в Черный день сражался на стенах и не дрогнул, даже когда стало понятно, что оружие и стрелы бессильны против армии тьмы. Потом, когда все было кончено, сам организовал маленький дозор, чтобы защищать выживших от волков, потянувших из леса в поисках быстрой и легкой наживы. — Вот, — Люк протягивает мне свиток.
Жестом предлагаю ему прочесть, а сама поворачиваюсь к окну.
Письмо — простое донесение парочки шпионов, которых удалось нанять на мои деньги и отправить на поиски единственного человека, который может угрожать моей короне — принца, под маской которого скрывается лживое порождение темного божества. Я вздрагиваю, когда Люк выразительно читает, что моя сестра Райль ныне его законная супруга и они оба называют себя законными правителями Абера, а меня — Лжекоролевой. Здесь, во Фрибурге и ближайших землях, у меня много преданных людей. Оказалось, что даже подстилку Эвана можно любить, в особенности если она, засучив рукава и с уже заменым животом, стояла у печи сутки напролет, чтобы приготовить горячую еду для голодающих. Я делала это не для восторженного шепота в спину. Я делала это потому что не могла не делать.
«Аберу нужна его Королева. Куда больше, чем Король».
Я прикрываю глаза и прошу Люка прервать чтение, чтобы перевести дух.
Позже, когда сердце перестает ныть, он дочитывает донос: принц не собирается отказываться от престола и собирает армию из лояльных ему вельмож. Пока что в той части Абера, куда я так до сих пор и не съездила в качестве королевы. Я нужна здесь, в столице, нужна людям, которые остались один на один с голодом и морозом, и которые должны верить хотя бы в то, что и недостойная королева сможет их защитить.
— Ты знаешь, что эта война будет так или иначе, — говорит Грим.
Иногда мне кажется, что он знает больше, чем говорит и в такие моменты мне отчаянно хочется отослать его подальше, чтобы не поддаться искушению доверить все свои страхи, среди которых самый большой и разрушительный: страх оказаться лицом лицу перед бессмертной армией, но теперь во главе с другим предводителем.
— И мы будем к ней готовы, — твердо отвечаю я.
Людям не нужна сомневающаяся королева. Всему и всегда нужна вера, и я готова ее давать даже ценой собственного растерзанного сердца и оскверненной ложью души.
эпилог
Я слышу его шепот даже сквозь сон.
Вскидываюсь, неосторожно сбрасывая с живота руку мерно спящего рядом Грима: моего стража, моего защитника, моего любовника. Он приоткрывает глаза, чутко реагируя на мое волнение.
— Эван плачет, — говорю я, хоть в тишине спальни нет ни единого
Грим прикрывает глаз, зная, что в последнее время я вытравила из своего сердца все слабости, оставив место лишь той, что растет не по дням, а по часам и уже уверенно ходит не на четвереньках, а в полный рост.
На мне только тонкая нижняя сорочка, но я не мерзну, даже когда ступаю по каменному полу босыми ногами. Кроватка сына в соседней смежной комнате — я отказалась продолжать традицию воспитания королевского отпрыска вдали от материнской любви. В моем божественном сыне столько же яркого света, сколько и непроглядной тьмы, и только от меня зависит, что в итоге перевесит внутреннюю чашу его весов. Возможно, однажды я увижу его звериный оскал, прежде чем он отправит меня к богам одним точным ударом кинжала. Возможно, он станет светом настолько ясным, что об него разобьется бессмертная армия. Не знаю, чего я хочу больше, но точно не еще одной героической смерти на благо кратковременного мира.
Я прикрываю дверь, и наваливаюсь на нее спиной, когда вижу незваного гостя, который держит на руках моего сына.
Своего сына.
Нашего, демоны задери, сына!
— Он растет крепким и сильным, — хрипло говорит Йон, теперь больше похожий на бестелесную тень, чем на грозное бессмертное божество.
В темноте комнаты две пары ярких огненных глаз сверкают особенно сильно, и я с трудом подавляю крик отчаяния. Глотаю его, словно отраву, потому что снова буду играть перед ним несломленную королеву, пока страх и отчаяние будут глодать меня изнутри.
Он жив и этому есть лишь одно разумное объяснение — так было нужно.
Проклятье, Кудесник, чтоб ты провалился… где бы ты ни был!
— Убирайся вон, — говорю стылым приказом с губ.
Йон даже не шевелится, и мне больно смотреть, как мой маленький и пока слишком беспомощный Эван жмется к нему в поисках тепла. Как будто знает, что в эту холодную ночь к нему пожаловал не бессердечный убийца, а родной отец. Жаль, что для меня эти двое навеки вечные будут неразрывно связаны. И я никогда не смогу смотреть на него иначе. Даже сейчас хоть лицо моего личного кошмара окутано рваными тенями, я не могу не видеть образы сотен умерших, ради которых мы рыли могилы в каменно-мерзлой земле несколько недель без сна и отдыха.
— Ты не смеешь мне приказывать, маленькая славная королева, — огрызается Йон в характерной насмешливой манере.
Похоже, он потерял физическое тело — или хотя бы его часть — но сохранил и ядовитый сарказм, и железную уверенность в том, что я о сих пор лишь маленькая девчонка, которой он может помыкать ради собственной забавы.
— Ты вылез из могилы чтобы сказать мне, как скучал? — огрызаюсь я.
— Лишь увидеть сына и напомнить о данном обещании наведываться в постель к его матери, — скалится Йон.
Черный туман расползается по рукам Эвана, оставляя вензеля меток под кожей. И малыш смеется, громок и заливисто, словно его щекочут.
Я бегу к нему, протягиваю руки, чтобы отобрать у чудовища то единственное, что мне дорого и за что я готова хоть сейчас пойти хоть на плаху, хоть в лапы к чудовищу. Протягиваю руки — и Йон хватает меня за подбородок своей когтистой лапой, притягивая на расстояние одного на двоих вздоха.
— Хочешь ты того или нет, Дэш, но я тебе нужен, — рокочет он хриплым сорванным голосом. — Хочешь ты того или нет, но только я знаю, как уничтожить то, что сам же создал. Если, конечно, у тебя в запасе нет еще одного Кудесника.