Затворник. Почти реальная история
Шрифт:
Камера снимает торговый зал. Кажется, людей прибавилось.
– Алеша, что происходит? – негромко спросила София.
– Тебе же сказали. Истерия, гипноз... Но больше всего – реклама. Не этого ли ты ждала?
– Не в таких масштабах. К тому же, я не смогла читать...
– Исключение лишь подтверждает правило. Костя создал литературный шедевр.
– Нет, – сказала она. – Не понимаю. Кто сказал, что его роман – шедевр? На каком основании? Скучно, однообразно, банально, перепевки «мыльных» сюжетов...
«Уважаемые покупатели! – донеслось
Окончание фразы потонуло в возмущенном гуле толпы.
– Кто-то обязан был написать... именно эту книгу, – сказал я. – Профессионалов у нас довольно, но ремесло убило в них... что-то такое... А Костя – профан, дилетант – сумел.
– Тогда где он сам, скажет мне кто-нибудь?!
– Успокойся, Софи. Придет время, мы все узнаем.
После передачи Машковского прошел месяц. Читающая Москва гудела, как разбуженный улей. Все печатные издания от бульварной «Жизни» до серьезных и деловых «Коммерсанта» и «Денег» поместили свои статьи о книге – большие и поменьше. Журналисты разделились на два лагеря: тех, кто считал, что такого автора никогда не существовало, книгу написали «негры» по частям (описания, диалоги, экшн), а собрал один, в целом довольно талантливый редактор; и тех, кто был уверен, что Егоров – реальное лицо и сейчас пишет следующий роман. Просто человек он очень замкнутый и не выносит шума вокруг своей персоны.
Заехав как-то в «Литера-глобус», я разговорился с продавцом в зале, молодым всклокоченным парнем.
– Все хотят только Егорова, – сказал он. – Какой-то дурень пустил слух, что есть изданный небольшим тиражом сборник его рассказов, написанный до «Людей и моря». Замучили, честное слово...
– Сами-то читали? – спросил я.
– Все орут о его гениальности, – негромко сказал он, наклонившись ко мне. – Никакой он не гений. Да, есть там что-то... Притягательность, недоговоренность... Финал опять же. Но таких – знаете, сколько?
– Не знаю, – искренне сказал я. – Сколько?
– Во, – он провел ребром ладони по горлу. – Кто о них ведает? И вообще: слабо верится, что он существует, этот Егоров.
– Существует, – сказал я убежденно, – не сомневайтесь.
– Молодой человек! – визгливым голосом позвала полная дама в бордовой накидке. – Где тут у вас Константин Егоров?
– Видали? У меня от них скоро инфаркция приключится, – сказал парень и, уже отворачиваясь от меня, вздернул на лицо улыбку. – Одну минуточку, мадам!
Залы всех московских книжных магазинов и ярмарок были увешаны кричащими, но довольно грамотно и умело составленными, изготовленными на отличной бумаге рекламными плакатами, где Костина книга называлась лучшим романом первого десятилетия нового века, неразгаданной тайной, крупным явлением русской культурной жизни. Скромненько и со вкусом. Видно было, что
В метро и наземном транспорте все читали Егорова. По «Радио России» шла многосерийная постановка по роману. Каждый вечер, в восемь пятнадцать, мы с Софией садились и слушали. После очередной серии она сказала:
– Если бы я не знала его и не дружила с ним много лет, я бы подумала, что его действительно не существует. Алеша, пусть он появится, пожалуйста...
Я не ответил и вышел из кухни.
Никому не известное издательство «Вест», издавшее «Людей и море», продало права на последующие публикации знаменитому «Флагману». Дышавший доселе на ладан «Вест» расправил плечи: в издательство, опубликовавшее самого Егорова, авторы, известные и не очень, повалили валом, и теперь главред с надутой важностью мог решать, «что берем и кому отказываем».
Главред «Веста», Дмитрий Валюшкин, позвонил мне на мобильный в четверг и предложил встретиться.
В тихом кафе в одном из сретенских переулков мы выпили по чашке кофе, после чего он достал из внутреннего кармана пиджака плотный пухлый конверт, положил на стол и подтолкнул ко мне. Я без слов понял, что в конверте, и скрестил руки на груди.
– Берите, берите, – сказал он. – Это ваши.
Я помотал головой.
– Да ладно, Алексей. – Никакой снисходительности или вальяжности не было в его тоне – скорее, благодарность. – Будет вам. Я ничего не понимаю в ваших играх и не очень верю в то, что вы мне рассказали о Егорове... но я знаю, что вы вытащили «Вест» из бездны. Издательство – значит, и меня лично. Мне, возможно, следовало поставить вас в известность о переговорах с «Флагманом»...
– С какой стати? – перебил его я. – Я не издатель, а обыкновенный журналист. Есть договор, в котором все прописано.
– То есть, вами движет не обида? Тогда почему вы отказываетесь от денег?
– Я не могу их взять. Просто не могу.
– Можете, – сказал он. – И возьмете. Я не позволю вам поставить меня в идиотское положение. Там не так много... Было бы, из-за чего спорить.
Очень хочется сказать, что я не взял деньги. Но я их взял и распределил на три части, одну маленькую и две одинаковые большие. Маленькая предназначалась на памятник дяде Грише, а большие переданы в соответствии с обязательствами, которые я выполнял.
Прошел еще месяц. Роман нашел отражение в других областях искусства: художник Василий Демьян, завсегдатай богемных тусовок, написал серию картин, навеянных прочтением романа «Люди и море». Выставка его работ с успехом и помпой прошла в ЦДХ на Крымском. Театр «Мир драматургии» приступил к репетициям спектакля по пьесе Афанасия Жука «Ольга, годы жизни...», написанной по мотивам первой книги романа.
Краем уха я слышал, что несколько зарубежных издательств обратились в «Флагман» с просьбой о приобретении прав на перевод и публикацию романа.