Затворник

Волков Сергей Александрович

Выслушав рассказ Клинка, воевода встал, и сказал:

– Ну, ясно с этим. Хозяин! Людей всех собрали?

– Из моих, кроме тех кого я сам в город отпускал, нет Щелкуна.
– ответил купец мощным звучным басом.

– Кто это, Щелкун?
– спросил Борец.

– Управляющий, который был с утра, и вот, господ встречал.
– ответил Заяц.

– Найти, да побыстрее!
– велел Борец.
– До тех пор никого не выпускать. Орлан! Возьми людей, и помоги господам искать!

Щелкуна отыскали в четверть часа. Он сидел, забившись в какую-то каморку

в самом дальнем углу людских. Когда его привели в столовую, он был бледным как полотно, весь трясся, и был от страха так слаб, что его вели под руки двое слуг.

Воевода оглядел его, и велел устроить допрос сейчас же. Хозяин выделил для этого свою собственную светлицу на втором ярусе. Кроме Борца допрашивать ушли Орлан и Клинок.

Щелкун, и не думая запираться, рассказал как встретил на подворье злыдня, как тот приказал спрятать его в гостиничной хоромине, и как Щелкун выдал злыдню, в какой комнате остановились ночевать пятеро преследователей. Кроме связных слов он постоянно стонал, плакал, просил пощады, и оправдывался помутившимся рассудком, что наверное, было и недалеко от истины...

– Что он тебе пообещал в награду?
– спрашивал Борец.

– Ничего не обещал! Ничего не обещал! Пощади!- ныл в ответ несчастный Щелкун. Он не в силах был устоять на ногах, падал, и подползая по полу, силился припасть к сапогам воеводы.

– Угрожал тебе? Говори!- злился боярин, отпихивая ногой скулящего слугу.

– Нет, сказал только - сделай так, я и сделал, как он сказал...

– Значит, ты ему по своей воле помогал?

– Да нет же! Говорю, не в своем уме был!

"Еще не такие люди, парень, как ты или как я, или посильнее нас, поддавались на чары злыдней, и по одному их слову делали такое, что сами потом проклинали свою слабость и волосы рвали на голове!" - вспомнились бы тут Пиле слова Рассветника, будь Пила рядом.

– Что делать-то с ним?
– посоветовался Борец с Клинком, выходя с допроса.

– Запри его пока в тюрьме у себя.
– сказал Клинок - А утром, на свежую голову разберемся. Утро вечера мудренее, да и Рассветник освободится. А сейчас всех отпускай, и своих, и здешних. Только еще одно: У нас тут два человека, раненный и еще с ним один - здесь, в комнате рядом. Прикажи, чтобы к ним стражу понадежнее приставили, пусть туда никто кроме нас не входит, ни гостиничные слуги, ни тем более еще кто-то. Сделаешь?

– Добро.

Судьба Щелкуна, и его виновность-невиновность Пилу мало интересовали. Он подошел к Зайцу, и спросил:

– Послушай, можно мне к телу сходить?

Заяц вопросительно посмотрел на хозяина, тот только пожал плечами - мол мне-то что?

Пилу слуга проводил в маленькую, на одного человека, комнатку в двух дверях от той, где остались Рассветник с раненным Вепрем, поставил на стол светец со свечой и ушел.

Краюха лежал на лавке, спиной вниз. Кровь из ран уже не текла, и подложенная под него рогожа была сухая. Пила смотрел на тело, и с удивлением и с ужасом понимал, что это мертвое восковое лицо с проклятой черной отметиной на лбу, было уже не маской, надетым неведомым

чудищем, а лицом Краюхи, и эти стеклянные глаза, нацеленные сейчас в потолок, были мертвыми - НО ГЛАЗАМИ ЕГО БРАТА...

Пила не заплакал, даже не прослезился. Ему захотелось упасть на колени, и в последний раз положить голову брату на плечо... Но и этого он не сделал. Он только шагнул к лавке, где лежал Краюха, и рукой закрыл ему глаза.

"Двое нас осталось. Если еще Хвоста в горах убьют, как тогда быть..."

7. ПРОЩАНИЯ И ВСТРЕЧИ.

Поспать осталось всего-ничего - Клинок, карауливший в свою очередь, разбудил спутников с первыми лучами солнца:

– Пила, Коршун! Поднимайтесь!

– А Рассветник где?
– буркнул Коршун, чуть приподнявшись, кажется еще сквозь сон.

– Не приходил пока.

– Так что его не дождаться, тогда бы и вскакивали?
– спросил Коршун.

– Дел много. Вставайте давайте! Коридорный!
– крикнул Клинок, приоткрыв дверь - Умыться принеси, и позови главного, Зайца или кто там сегодня.

Пока коридорный ходил по делу, Пила и Коршун продирали глаза.

– Слушай, Пила.
– спросил Клинок - У вас в городище по дубравскому обычаю провожают?

– Да, так же.

– Хорошо.

Явился Заяц. Он проспал, видимо, еще меньше других. Глаза у него были краснющие, веки опухли, но виду управляющий не подавал, хотя и не рассыпался в услужливых поклонах - серьезность ночного происшествия с него еще не сошла.

– Доброго утра, господа. Что вам угодно?

– Скажи, чтобы завтракать подавали в столовую.
– сказал Клинок - А во двор пускай выводят подводу, и грузят дров побольше.

– Лошадей наших запрягать, или ваших?

– Своих запрягайте, сколько нужно.

Заяц удалился. Гости, умывшись и одевшись, спустились в столовую. Здесь их уже ждали горячее жаркое, питье и свежий хлеб. Клинок сходил к Рассветнику и вернулся один.

– Что, как там они?
– спросил Коршун.

– Рассветник говорит, все в порядке - ответил Клинок - Но Вепря он пока оставить не может, у того рана тяжелая. Сказал, чтобы мы тут управлялись без него.

Завтрак уже приканчивали, когда подошел Заяц:

– Господа! Лошадь запрягли, дрова тут как тут, еще за четверть часа закончат грузить. Куда везти прикажете?

– А обычно куда здесь возят?
– спросил Коршун.

– К реке, на яр, там от полуденных ворот пол-поприща.

– Место-то хорошее? Красиво там то есть?
– поинтересовался Клинок.

– Красивое, а как же!
– сказал Заяц - Потому туда и отвозим, там и прощаемся.

– Тучи там не собираются?
– продолжал расспрашивать Клинок.

– Ни облачка на небе, боярин. И ветра нет. Похоже, день хороший будет.

– В самый раз значит.
– подвел Клинок итог расспросу.
– Тогда вот, что: пусть еще на подводу грузят стол и присесть на чем троим. Вина и хлеба пусть захватят.