Затворник
Шрифт:
– Ты и меня знаешь, боярин?
– Знаю, как не знать.
– ответил Месяц.
– Земля слухами полнится, что ты пришел нам на помощь из самого Засемьдырья. А не узнать тебя нельзя - уж больно ты с князем Мудрым похожи...
Месяц привел в город тысячу пехотинцев и без малого девять сотен конных. На Струг никого из них, ни больших бояр и старшин, ни самого воеводу не поселили, а размещали на постой в закатном подолье. И хотя княгиня велела не праздновать прибытие помощи, но запретить горожанам радоваться было невозможно. В город пришли новые защитники пришли, вместе
Воздух в городе словно стал иным, дышаться стало легче и свободнее. Смех и музыка разогнали тягостную тоскливую тишину.
Но в той комнате отроческой хоромины, где расположились Рассветник с товарищами, веселья не прибыло. Только они пока знали о судьбе Каили, и о гибели друга - первого из учеников Старшего...
Вечером, уже перед закатом, в комнату постучался паренек из дворовой прислуги.
– Господа!
– сказал он, чуть растерянно глядя на витязей - Там какой-то верховой приехал с закатной стороны. Вас спрашивает, говорит, тех людей, которые приехали из Дубравы с горюченцем Пилой...
– Что?
– удивился Пила. Ему мигом вспомнилось, как в Новой Дубраве такой же служка так же неожиданно постучал в их комнату и доложил о приезде Молния. Остальным, кажется, вспомнилось то же самое.
– Молний!
– воскликнул Коршун!
– Молний погиб...
– сказал Рассветник неуверенно - Я его смерть видел, как наяву...
– А не мог он показаться погибшим, чтобы злыдней обмануть?
– спросил Коршун.
– Не знаю...
– прошептал Рассветник - Такого волшебства я не знаю... Но Молний всяко больше меня знал. И почему с закатной стороны приехал?
– Может, крюк сделал, пока спасался?
– продолжал Коршун свое. Он повернулся к парнишке - А какой он из себя? Высокий?
– Ну, да...
– ответил слуга.
– Один приехал?
– спросил Рассветник.
– Один.
– Ты сам видел, что один, или так сказали?
– пытал Рассветник.
– Сам видел. Одетый чудно, и такой замызганный, как будто от самого Стреженска скакал.
– Так кому это еще быть!
– воскликнул Коршун.
– Ладно, что зря голову ломать.
– сказал Рассветник - Пойдемте все, сами посмотрим, кто там!
Захватив оружие, Рассветник, Коршун, Клинок и Пила спустились вниз и вышли на крыльцо.
Посреди двора стоял человек, похожий на Молния не больше, чем гусь на свинью. С виду за тридцать лет, давно нестриженый, немытый, с нечесаной бородой. Обликом нежданный гость был светло-русый, худой как щепка, совсем не рослый как Молний, а лишь долговязый, и от худобы казался еще долговязее. Одетый и правда не по-здешнему. На ногах были чуть заостренные башмаки, поверх обмоток, доходивших до колена. Рубаха, подпоясанная узорным поясом, когда-то была белой,
– Пифа! Второфа!
– крикнул он, едва Пила появился на крыльце.
– Хвост! Хвост, это ж Хвост! Здорово, брат!
– Стой! Кто это?
– остановил было Коршун парня, рванувшего навстречу гостю.
– Да Хвостворту! Брат же мой, из гор приехал! Только, бес, худой стал как цапля!
Пила сбежал вниз, и крепко обнял брата.
– Черт, похудел как!
– дивился он, ощупывая руки Хвостворту - Все кости торчат! ("И как постарел! Десять лет прибавил, а то и больше..." - подумал про себя) Ты как здесь-то очутился?!
– Да как и ты, так же! Лесом-полем, полем-лесом! Сраку об коня отбил - будь здоров!
– ответил Хвост, шепелявя так, что один только привычный Пила разбирал его слова без затруднения. Недаром же он носил свое прозвище!
– Я в Горюченское прискакал, там только и разговоров, куда и с кем ты да Краюха пропали! А в Дубраву долетел - так мне уже в воротах Жадина рассказал, как ты там злыдней гоняешь!
– И про злыдней уже знаешь?
– удивился Пила - Тогда... и про Краюху знаешь...
– Знаю, Пила.
– сказал Хвост, мигом помрачнев. Радости от встречи с братом как не бывало.
– Все знаю. Орлан в Новой Дубраве мне про вас рассказал.
– Как же ты...
– Как я на таких радостях умом не тронулся? Да вот так. В горюченское к нам приехал - узнаю, что отца год как проводили, а брат со злыднем уехал - когда ж тут было умом трогаться! Надо было ноги в руки хватать, да гнать за вами во весь дух.
– Постой-ка, ты знал в уже Горюченском, что это злыдень был?
– совсем уже удивился Пила.
– Конечно, знал! Я ведь его за горами видел, вот как тебя сейчас! Я там от него, брат, такого лиха хлебнул, что теперь тошно смотреть на этих сучьих волков! Когда мне Колючка про Краюхин отъезд рассказал, я тогда сразу понял, что к вам пожаловал за гость! Я-то, дурак, думал - приеду, удивлю всех сказками про свои загорские приключения, а ты тут, оказывается, похлеще делов наделал!
– Во даешь, брат...
– сказал Пила.
– Ну-ка, парень, постой!
– вмешался в разговор Рассветник - Какого это ты лиха от злыдня хлебнул за горами?
– А это, боярин, долго рассказывать. Ты сам-то кто будешь?
– спросил Хвостворту, ни капли не смутясь, а даже наоборот - с некоторой дерзостью в голосе.
– Хм... Ну вот, что: пойдемте-ка все к нам, там и познакомимся, там и про свои загорские приключения расскажешь. Да и Пила, думаю, все-таки найдет тебе что рассказать.
В комнате Хвостворту перво-наперво предложил его накормить, а уж после расспрашивать.
– А то с позавчера маковой росинки во рту не было. Нигде и куска хлеба не ухватил - так спешил вам на помощь!
– мотивировал он просьбу.