Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино
Шрифт:
— Не торопись с выводами, Павло.
Всадники спешились. Им связали руки за спиной, надели повязки на глаза, на шеи накинули петли и куда-то повели. Шли долго. Пленники спотыкались, падали, поднимались, вновь падали. Почва под ногами была мягкая, болотистая, потом стала твердой, гладкой, дальше начали встречаться камни. Дорога шла то вверх, то вниз и постоянно петляла. К концу пути они едва держались на ногах. Их остановили, когда ноги почувствовали необыкновенно ровную гладкую поверхность. Повязки скинули — в глаза ударил яркий свет. Постепенно
В высоком кресле, напоминающем трон с готической спинкой восседал мужчина азиатской внешности в сером френче и с улыбкой разглядывал гостей. Чисто выбритое бледное лицо, пронизывающий взгляд, тонкие как бумага губы. У граненых стен по всему кругу стояли низкие столики. За одним из них сидели два пожилых человека в таких же серых френчах и играли в шахматы. На стенах красовались многочисленные иероглифы.
— Зачем вы убили моих людей, атаман? — спросил по-русски без акцента тот, что восседал на троне.
— Ваши, не ваши — для меня все чужие. Не убью я, убьют меня. На земле живут по-волчьим законам.
Никольский заметно нервничал. Ему казалось, они попали на другую планету или ему снится страшный сон. В зале огромных размеров не оставили охраны, кроме двух стариков, играющих в шахматы, и человека, изображающего из себя Бога, никого не было. Но атаман не ждал угощений и приветственных речей, за время пути он успел настроить себя на худшее, а посему страха не испытывал. Страшился плена. Плен — это позор. Умереть в бою он не боялся.
— Как я догадываюсь, это ваши сыновья?
— Да. Петр и Павел. С кем имею честь разговаривать?
— Здесь вопросы задаю я.
— Понятно. Стандартная фраза следователей НКВД.
— А вам откуда знать?
— Слышал. В моем отряде разные люди воевали с нынешним режимом.
— Не преувеличивайте, атаман. Вы не с режимом воюете и не за идею. Вас интересуют аметисты и изумруды. Хотите захватить крупный куш и уйти с ним за границу. Все ваши политические амбиции сгорели в Хабаровске в 20-м году, когда вы с атаманом Калмыковым обчистили банк и удрали в Китай. На этом ваша слава кончилась. Содержали притон в Харбине, пока в Китае к власти не пришли коммунисты. С остатками недобитых белых офицеров вы вернулись в Россию. Из Уссурийской тайги вас чекисты вытеснили, пришлось мигрировать на запад. А дальше у вас состоялась встреча с одним человеком, который и надоумил вас заняться рудником «Светлый».
— Таких подробностей и чекисты не знают.
— А мы знаем. В гражданскую войну вы пользовались поддержкой Японии, своих средств у атамана Калмыкова не было. Благодаря банку Японии, он сохранял самостоятельность и отказался подчиняться Семенову. На него возлагались большие надежды. В Китае вам так же оказывали поддержку. Но вы раскисли.
— Ваша зона меня не интересует, я иду на Черную балку. Транзит.
— Вы не идете, вы все крушите на своем пути. Гражданская война давно кончилась, и вторая мировая осталась позади. Советский Союза вышел победителем, с ним американцы не хотят связываться.
— Не читайте мне лекций! Я на своей земле. Война кончилась, а вы здесь что делаете? Цветочки собираете?
— Угадали. Мы работаем. Здесь трудятся ученые.
— Я их видел.
— Без охраны сегодня не обойтись. В тайге много банд, помимо вашей. Где же ваши люди, атаман?
— Отряд разбит, мы нарвались на засаду.
— Хотите набрать новую команду?
— Желающих больше, чем мне нужно. Власть советов долго не продержится, ее ненавидят. Сталин стар, его не станет и пирамида рухнет. Мы своего часа дождемся не в тайге, а за границей, где можно создать армию. Мне нужны деньги, без них со мной никто разговаривать не станет. У Советов много денег, и я ими воспользуюсь.
— На деньги Советов воевать против Советов? Резонно.
Никольский заметил, что человек, разговаривающий с ним, все
время переглядывается с играющими в шахматы стариками. Он уже понял, с кем имеет дело. Лицо одного из стариков ему казалось знакомым. Возможно, он имел отношение к Антанте, и они виделись в двадцатых годах. Тот, что разыгрывает из себя начальника, слишком молод, чтобы в те годы быть значительной фигурой. Надо признать, эти пещерные крысы знают все, что творится вокруг, от жизни не отстают.
— Надо полагать, рудник «Светлый» вы не бросите?
— Нет, конечно. Я вернусь и возьму его.
— Если мы вас выпустим.
— А зачем я вам нужен?
— Вы убили наших людей.
— Давно ли вы стали считать своих людей?
— С тех пор, как оказались на чужой территории и лишились возможности получать подкрепление в живой силе.
— Сочувствую.
— Кого вы видели в селе?
— Никого, село вымерло. В церкви лежит покойник, над которым витают ангелы и три монаха бьют баклуши.
— Больше никого?
— Нет.
— Где вы хотите набрать людей для своего отряда?
— Набор уже идет. У меня есть свои люди в городах, они в курсе событий.
— Это они взорвали плотину и мост? Надо обладать большой властью, чтобы дать возможность подойти так близко к военному объекту. Диверсия имеет политическое и стратегическое значение. В Корее началась война между Севером и Югом. Юг защищают американцы, север — русские. Мост связующая артерия: по железной дороге идут танки и пушки для Ким Ир Сена. Каждый день войны может стать решающим. Промедление смерти подобно, а сейчас сотни эшелонов с вооружением встали в пробке. Властям нет дела до рудников и прочей мелочи, у них земля под ногами горит.