Затянувшийся полёт

Баренберг Александр

– Черт знает что приснится, бл…! – выругался он, вскакивая с дивана и протирая глаза. За окном было уже довольно позднее утро. Вскоре принесли завтрак. Работница, вкатив столик с едой, вышла, а вошедший, как обычно, вместе с ней охранник, напротив, остался.

– Младший лейтенант госбезопастности Коренев, Дмитрий Алексеевич, – представился он. – Согласно распоряжению товарища Сталина вы можете свободно перемещатся по территории дачи, в моем сопровождении.

– Андрей,- Воронов протянул руку. – Раз так, давай, что-ли, по именам и на ты?

– Д-давай, – несколько неуверенно

согласился тот. – Но товарищ Сталин запретил мне разговаривать с ва… с тобой на любые, кроме непосредственно тебя касающиеся, темы.

– А мы и не будем, Дима, – успокоил его Андрей. – Давай позавтракаем, а потом проведешь мне экскурсию по даче вождя? Давно хотел осмотреть.

Вечером на дачу прибыл Сталин, второй день подряд удивлявший своего постоянного секретаря Поскребышева необычно ранним завершением рабочего дня. Он сразу пригласил Андрея к себе в кабинет.

Как и договаривались, разговор сегодня пошел о войне. За полчаса Андрей четко, пользуясь "домашними" заготовками, обрисовал ход событий. Сталин слушал с угрюмым видом, почти не задавая вопросов, видимо, предпочитая сначала получить общее представление о теме.

– Значит, мы все таки выиграли войну, несмотря на самое неудачное для нас ее начало? Хоть и ценой огромных жертв и разрушений? – сразу, после того как Андрей закончил, вычленил главный итог Сталин. – Что ж, уже обнадеживает. В вашем времени наверняка проводились исторические исследования на эту тему. Что вы можете сказать о возможности избежать войны или, хотя бы отсрочить ее?

– И то и другое вряд ли. Дело в том, что Гитлер сам загнал себя в угол и у него нет другого выхода. Черчиль намерен продолжать войну до победного конца. В этой связи наличие на восточной границе Рейха мощного и непредсказуемого соседа становится стратегической угрозой. Поэтому Гитлер решил одним ударом убить двух, нет, даже трех зайцев: развязать себе руки на Западе, устранив потенциальную угрозу на Востоке, получить контроль над гигантскими сырьевыми и продовольственными ресурсами СССР и открыть сухопутную дорогу для Вермахта на британский Ближний Восток.

– А почему он не хочет сначала попробовать высадиться в Англии?

– А не может. Воздушная битва вскоре завершится вничью, подавить английскую авиацию Люфтваффе не смогло. А в проливе стоит Гранд-флит. Высадочных средств у немцев кот наплакал, да и те скоро начнут планомерно уничтожаться британской авиацией. Он оказался в той же ситуации, что и Наполеон в свое время. И принял аналогичное решение. Не учит историю, придурок.

– Хорошо, а отсрочка?

– Фюрер, хоть и псих, но далеко не идиот. Он понимает, что время работает против него. Я не вижу причины, которая заставила бы его перенести начало кампании на 42-й год. Какие то решительные действия с нашей стороны только спровоцируют скорейшее начало боевых действий. В нашей истории они и так несколько раз откладывали дату нападения, из-за европейских событий. Позже конца июня откладывать нельзя, не успеют до зимы. Поэтому, даже если их чем нибудь отвлечь, немцы все равно начнут до июля, пусть и не закончив до конца приготовления.

– Что ж, я понял. Если война неизбежна, то что мы можем сделать, что бы вести ее успешнее,

чем в вашей истории? Мне кажется, вы хорошо разбираетесь в теме, – похвалил Андрея, видимо, впечатленный его полными и четкими ответами, Сталин.

Польщенный Воронов решил оборзеть окончательно и попросил у насыпающего в трубку табак из раскуроченых папирос Вождя:

– Не угостите "Герцеговиной-Флор", товарищ Сталин? А то столько раз в кино видел, а попробовать не пришлось.

Обалдевший от такой наглости своего собеседника Сталин, позволявший курить в своем присутствии только избранным, молча протянул Андрею пачку и спички.

– Спасибо большое! – сказал, закуривая, Воронов. – А сделать мы можем многое. Я бы предложил разделить этот вопрос на три отдельных части: военная техника, армейская тактика и политическая стратегия.

– Согласен, продолжайте, – кивнул Вождь.

Андрей дал развернутый, опять же благодаря подготовке за время вынужденного безделья, анализ по каждой из частей. Он сводился к тому, что в области военной техники можно сделать сравнительно мало, исправив лишь известные Андрею недостатки и уточнив направления развития. В тактике, особенно крупных соединений, имелось более широкое поле для улучшений, а в политике возможности для маневра были огромными, но и опасными. Андрей особенно обратил внимание на тот факт, что любое изменение действий по сравнению с произошедшим в его истории вызовет непредсказуемые ответные изменения и его исторические знания быстро потеряют цену.

– Это как раз меня не пугает, – прокомментировал последнее утверждение Сталин. – В конце концов, это то, чем мы и так занимались до вашего появления.

– Есть еще один фактор, который нужно учесть при долгосрочном планировании, – заметил Воронов. Он рассказал о ядерном оружии, особо упирая на его разрушительность и вред для окружающей среды, что бы сразу внушить Сталину мысль, что это оружие не для войны, а наоборот, для ее предотвращения. Что бы не было сооблазнов.

– Физики никогда ничего хорошего не придумают,- пробурчал ошарашенный вождь, явно недолюбливавший последних. – В какие сроки мы сможем создать Бомбу?

– Не меньше пяти-шести лет. Примерно, как и конкуренты.

– Это же какие средства в такую глупость вложить придется! – сокрушенно заметил Сталин, сознавая, однако, что без этого не обойтись. – Ладно, закончим на сегодня.

– Товарищ Сталин, можно спросить, а что с Рычаговым? – рискнул Андрей выяснить, пользуясь благоприятным, вроде бы, отношением к нему вождя, очень интересовавший его вопрос. Вождь, смерив Андрея долгим, многозначительным взглядом, произнес:

– Вернулся к работе. А вы что думали, я его расстрелял?

– Нет, но все же он теперь "посвященный". А это накладывает…

– Кстати, раз уж зашел о нем разговор. Что вы знаете о его служебном соответствии?

– В принципе, соответствует, – Андрей не собирался рассказывать Сталину о настоящей судьбе Рычагова. – Но задачи, которые возложены на него, непосильны ни для кого. По моему мнению, ему лучше сосредоточиться на боевой подготовке, а остальные обязанности разделить между заместителями.

– Я о другом. Насколько можно ему доверять?