Затянувшийся полёт
Шрифт:
Отдышавшись, он услышал голос следователя:
– И о том, что ты подраться любишь, тоже было в отчете. Но, я надеюсь, ты уже понял, что с нами этот номер не пройдет?
Окинув взглядом своих мучителей, Андрей понял, что вряд ли справился бы даже с одним из них, будь у него свободны руки и ноги. Это были, без сомнения, профессионалы, не чета давешнему особисту и, тем более, его "орлам".
"С наручниками они явно перестраховались. Этот урод Никифоров, со страху, видимо, расписал меня, как какого-то супербойца. Но что же делать? Сталину они звонить, понятно, не собираются. И рассказывать ничего нельзя, Вождь потом не простит. Значит, надо уйти в молчанку и ждать, пока Сталин меня найдет. Он наверняка уже ищет."
Старший спросил:
– Так на какую ты разведку, говоришь, работаешь?
Андрей, уткнувшись подбородком в грудь, молчал. Реакция не заставила себя долго ждать. Бесшумно подошедший Серега отвесил ему на этот раз, ради
– Не тяни резину. Давай, колись!
– Говорить буду только в присутствии товарища Сталина! – как мог твердо ответил Андрей.
– Ишь ты, а почему не Папы Римского? – съехидничал следователь, на которого заявление Воронова не произвело никакого видимого впечатления. – Зря молчишь. Посиди до утра, подумай. Завтра мы будем разговаривать с тобой по другому.
Остаток ночи Андрей скоротал в камере-одиночке, на холодном и влажном бетонном полу. Наручники, правда, с него сняли.
Утром он опять попал на допрос. Он вышел коротким:
– Ну что, надумал говорить? – поинтересовался старший.
– Нет, – Андрей с тревогой ожидал реакции следователя. "Блин, да когда же Сталин меня отсюда вытащит?"
Следователь пожал плечами и отвернулся. Его сотрудники сразу же отвесили Воронову пару оплеух, сопровождая их советами не затягивать с началом сотрудничества со следствием.
Старший, повернувшись обратно, вгляделся в Андрея, сидевшего с видом отданного на заклание барана и кратко приказал:
– Обратно в камеру!
Под вечер за ним опять пришли. Сковали руки, правда, уже спереди, завязали глаза и повели. Вывели наверх и усадили в машину. Она тронулась, и через пару минут Андрею сняли повязку с глаз. Через лобовое стекло машины он увидел башни Кремля…
– Я же вас предупредил, а вы не верили, – Сталин откинулся на стуле. – Теперь вам ясно, что гулять где-попало у вас не выйдет?
– Но я же не знал, что меня ищут. Думал, вы уже давно закрыли дело, – промямлил еще не отошедший от ночных событий Воронов.
– Я что, всезнающ, как Господь Бог? И я не должен вмешиваться в работу следственных органов, – отрезал Сталин.
"Так ты же сам это все и подстроил, сволочь усатая!" – дошло, наконец, до Андрея истинное положение дел. "Точно, сталинский метод – мордой в дерьмо, а потом отряхнуть и: "Ничего, товарищ, бывает. Идите работайте. Но уголовное дело на вас мы пока, на всякий случай, не закроем." Ну, гад, я тебе это еще припомню!" – думал он, прекрасно понимая однако, что сам спровоцировал своими черезмерными требованиями такое отношение к себе. Теперь придется принять Сталинские правила игры.
– С этого момента вы будете передвигаться с постоянной охраной. Идите в соседнюю комнату, отоспитесь, а потом я вас ознакомлю с вашими новыми обязанностями, – жестко приказал Сталин.
Глава 8.
– Не думаю, что вам понадобится, но на всякий случай вот в этом сейфе лежат папки со всеми телефонными номерами и адресами, – сказал, вручая ключ, Александр Николаевич Поскребышев, новый "шеф" Андрея. Лысая голова "шефа" при этом слегка покачивалась из стороны в сторону, словно бы говоря о неуверенности своего обладателя в том, что он делает.
– Понятно. А нет ли у вас укороченного списка "горячих" номеров, для повседневного использования?
– Нет. Мне он не нужен, я все номера наизусть помню. Можете составить себе сами. Но выносить это отсюда нельзя, – говоря это, Александр Николаевич с интересом разглядывал умными, глубоко посаженными глазами своего новоиспеченного сотрудника.
Официально должность Воронова называлась довольно длинно: "помощник по специальным вопросам заведующего особым сектором ЦК". Звучало солидно и пугающе для неосведомленного уха. На самом деле за грозным названием "особый сектор ЦК" скрывался личный секретариат Генерального Секретаря ЦК РКП(б) И.В. Сталина. А его заведующим и был Поскребышев. Так что можно было смело определить нынешнее положение Андрея как "секретарь секретаря Секретаря". Вот такая тавтология. Фактически же, круг обязанностей Воронова определялся лично Сталиным и, поэтому, Поскребышев, у которого и без того было три помощника и значительное количество второстепенных сотрудников секретариата, не совсем понимал смысл этого назначения. Но с распоряжениями Хозяина он спорить не привык и покорно взял на себя обустройство этого странного, неизвестно откуда появившегося около Сталина, молодого человека в хозяйстве секретариата. Кабинета, естественно, Воронову не выделили, не по чину, да и неоткуда было взяться в довольно ограниченных, сгруппированных возле приемной Сталина на втором этаже Сенатского корпуса, владениях секретариата, свободному помещению. Поэтому Андрею пришлось ограничиться письменным столом и личным сейфом, приткнутыми в угол соседней с приемной Хозяина комнаты, рядом с еще двумя столами работников канцелярии Вождя. В тесноте да не в обиде, так как только здесь, в помещениях секретариата, расположенных
И еще Сталин дал ему понять, что дальнейшие послабления режима и, вообще его карьера и влияние здесь будут теперь зависеть исключительно от него самого. Вернее, от его успехов в работе. "То, что вы хороший рассказчик, вы уже доказали. Теперь посмотрим, какой вы работник. " – прямо сказал ему Вождь.
Направления деятельности, указанные Андрею Сталиным, удивления не вызывали – этого Воронов и ожидал. Устранение известных технических недоработок в военной технике, определение направлений ее развития и организация "стратегических" проектов – атомного и ракетного.
К этому Андрей, закончив с обустройством в секретариате, и приступил.
Первым, самым насущным заданием, полученным от Вождя, была подготовка к совещанию высшего военно-политического руководства страны, срочно назначенному Сталиным на завтрашний день. Повесткой дня совещания являлось, само собой, обсуждение подготовки страны к обороне в свете резкого изменения внешнеполитической обстановки. Это то, что сообщили приглашенным на совещание. Андрею же предстояло несколько обострить дискуссию сообщением о якобы полученном по неким каналам плане германского нападения на СССР. Каковой план ему и предстояло сегодня в срочном порядке изобразить. На том, чтобы эту информацию представлял сам Андрей настоял Сталин, руководствуясь какими-то своими соображениями. Поэтому, разрешив все организационные вопросы, Воронов, усевшись за свежеобустроенным письменным столом, принялся вычерчивать с помощью импортного набора цветных карандашей на найденной в недрах секретариата карте средних размеров план "Барбаросса", первый вариант которого уже месяц как рожал в недрах ОКВ немецкий генерал с абсолютно неподходящей для этого фамилией Маркс. Работа шла медленно. Андрей напрягал память как мог, но выжать из нее больше, чем примерную схему очередного "Drang nach Osten" не получалось. С трудом вырисовались стрелки трех основных немецких ударов плюс действия их финских союзников. О точном количестве войск противника, не говоря уже про номера частей и речи не было. Тем не менее, обозрев после часа напряженной работы свое вымученное творение, Воронов решил, что общая картина вроде бы получилась более-менее верной. С этим уже можно было идти на доклад.
Совещание проходило в Кремлевском кабинете Сталина. Народу собралось не очень много, только основные "игроки". От военных присутствовали: нарком обороны Тимошенко, недавно назначеный начальник генштаба Мерецков, заместители наркома обороны Шапошников, Кулик, Буденный, начальники – ГРУ Голиков, Главного Автобронетанкового управления Федоренко, Главного управления ВВС Рычагов, Оперативного отдела генштаба Ватутин и его заместитель Василевский (приглашенный Сталиным по "наводке" Андрея как самый перспективный стратег из "молодых"), Нарком РККФ Кузнецов, ну и, конечно, председатель Комитета Обороны Ворошилов. Из гражданских – только Молотов и Берия.