Заур 2. Заберу тебя себе

Шерр Анастасия

Это снимки. Целая куча фотографий. Свадебных фотографий. А на них Заур и… Его невеста? Или теперь уже жена?

Боль вонзается острием под рёбра, достаёт до сердца. А потом вспыхивает и в пламя превращается. Прямо сейчас, в этот момент, я окончательно понимаю, что это всё. А должна была понять раньше… Понять, что нет у нас будущего. Только не с ним, не с тем, кто не принимал меня с самого начала. Мы же из разных миров! Как я могла поверить, что Заур забудет, кем я была? Как я могла ему поверить, что у нас будет всё по-другому?

– Они настоящие. Не подделка, – прерывает затянувшуюся

паузу Альберт.

– Знаю, – шепчу, осторожно отодвигая от себя фотографии. Не могу. Не могу это видеть. – Почему? – всё так же тихо, поднимая глаза на Банкира.

– Что «почему»? – вздыхает, сцепляя руки в замок.

– Почему ты не убил меня? – да, я не верю, что у Кощея не хватило сил вскрыть мне горло. Уверена, он этим занимался и не раз. Значит, такой был у него приказ. Порезать, но не убивать.

– Не смог. Я хотел, Илана. Хотел, правда. И даже какое-то время думал, что смогу. Но не вышло. Слишком глубоко ты забралась. Вот сюда, – стучит пальцем по своей груди.

– И что теперь? – звучит совсем безнадёжно.

– Мы поженимся. Как и собирались. И забудем всё то, что произошло. Иначе мне придётся тебя убить взаправду.

ГЛАВА 2

За три месяца до событий в первой главе

Резкая головная боль и жуткая тахикардия. Во рту сухо и горько. Не понимаю, что происходит. Где я вообще? Я же была дома… С Зауром. Что случилось?

– Мариаш? – зову дочь и только потом вспоминаю, что оставила её с тётей Ниной. Потом была встреча с Банкиром, его ультиматум, охрана, квартира… И Заур, поджидавший меня там.

Сволочь. Это он сделал. Похитил меня.

Подтверждение моей догадке тут же, валяется рядом на кровати, закинув руки за голову, лениво наблюдает за мной.

– Что ты наделал?! – взрываюсь, толкаю его в бок. Но гаду хоть бы хны. Лишь продолжает наблюдать за мной с равнодушным видом.

Я вскакиваю, благо одетая, и несусь к двери. Кажется, мы в гостиничном номере.

– Ты не сможешь выйти, Илана. И шуметь тоже не имеет смысла.

Останавливаюсь у двери, прикладываюсь к прохладной поверхности лбом. Я ему верю. Раз этот ненормальный притащил меня сюда, значит, здесь никто мне не поможет. Нужно поговорить, убедить, попытаться объяснить. И желательно бы спокойно, но меня так трясёт и пробирает злостью, что едва ли смогу подобрать правильные слова.

– Зачем ты это делаешь? – устало вздыхаю, качаю головой. – Зачем рушишь мою жизнь?

– Мы с тобой уже говорили об этом, – поднимается с кровати, шагает ко мне и, обхватив рукой за талию, с силой тянет назад. Впечатывает меня в своё твёрдое тело, зарывается носом в затылок. – Я принял решение.

– Перестань, Заур! – силюсь вырваться из его захвата, но это бесполезно. Он только сильнее сжимает меня в своих огромных ручищах. – Я тоже приняла решение! И оно не в твою пользу! Я замуж собираюсь, слышишь? Не за тебя! – меня трясёт, но явно не от отвращения, за что ещё больше себя ненавижу. – Отпусти! Мне нужно к дочери!

– Нет, – шепчет мне на ухо, сжимает горло свободной рукой. Сильно сжимает, так, что я начинаю

задыхаться. – Дочь твою привезу позже, когда заметём следы. А сейчас успокойся. Всё равно никуда от меня не денешься, не трать силы понапрасну. Нам ещё долго кататься по стране, пока не появится возможность уехать.

Зло усмехаюсь, дёргаю головой.

– Да что ты? Так сильно его боишься? Тогда, может, отступишься, наконец, и дашь мне с моей дочерью устроить нашу жизнь? – не знаю, зачем провоцирую его. Наверное, просто от злости и обиды. Хотя знаю, что его мои слова заденут.

Так и есть. Я чувствую это по сжавшейся на шее руке и резкому выдоху в ухо.

– Кого боюсь? Банкира твоего? – хмыкает. – Ты даже не представляешь, от кого мы скрываемся. Банкир – младенец по сравнению с ними. Я не боюсь. Я не хочу, чтобы тебя у меня забрали. Чувствуешь разницу?

– Я не вещь, – цежу сквозь зубы. – Сколько ещё раз тебе это озвучить? Меня нельзя забрать или заставить делать то, чего я не хочу.

– Да ну? – хрипло шепчет, прикусывая кожу у ключицы, и я не сдерживаю дрожь, кричащую о том, как приятны его касания. Ненавижу… Ненавижу! – Тогда ты по своей воле здесь, со мной. И больше не станешь мне мешать. Ты будешь со мной, Илана. Будешь. Я не отпущу тебя. Не отдам.

Кружится голова, закрываю глаза. И не сразу понимаю, что он тащит меня назад, к кровати.

***

Дверь неслышно открылась, так же тихо закрылась.

– Альберт Станиславович?

– Как успехи, Виталик? – поднял на Кощея взгляд, тяжёлый, угнетающий. Злой.

Никогда не понимал, как можно хотеть что-то или кого-то и не иметь возможности это получить. Бред же. Хочешь – бери. Всё в твоих руках. Он вырос на этой истине, впитал её с молоком матери, сожрал с первым куском чёрствого хлеба, а потом и с бутербродом с икрой.

Поэтому, да, он не привык пасовать. Тем более перед всяким там дерьмом нахальным. В девяностые не пасовал и сейчас не собирался. В пыль этого щенка нерусского раскрошит. Уничтожит, с лица земли сотрёт.

– В общем, мы с ребятами прочесали город, но… – начал было оправдываться Кощей, чем вызвал новую порцию раздражения.

– Заткнись,– остановил его жестом руки и подался вперёд, сжимая пальцами бокал с коньяком. Алкоголь здорово ударил в голову, но не успокоил. Скорее, наоборот. – И слушай меня внимательно, Виталик. Очень внимательно. Так слушай, как никогда мамку в детстве не слушал. Я хочу свою Жемчужину. Верни мне её. Верни мне мою бабу, Виталик. Хоть откуда верни. Мне плевать, как ты её найдёшь. Я хочу её. Хочу, чтобы она была у меня. Здесь, – угрожающе опустил увесистый кулак на подлокотник. – Ты меня услышал?

– Услышал, Альберт Станиславович.

– Действуй. Я больше не хочу слушать твои оправдания. Не заставляй меня отправлять тебя на пенсию.

Что значила «пенсия» для Кощея – он, конечно же, знал. Знал и, да, боялся. Кому ж захочется погибать ни за хер собачий. За тёлку какую-то, слабоватую на передок. А другого пути у Кощея и не было. Слишком долго при Банкире ходит, слишком много знает. Таких людей не отпускают на вольные хлеба. Такие либо за хозяином до конца, либо на «пенсию», так называемую.