Зауряд-врач
Шрифт:
– Древний шляхетский род, – сказал Поляков. – Родня польских королей.
– Правда? – удивилась Цита.
– Родня дальняя, конечно, – улыбнулся муж. – Полтора века назад одна из Довнар-Подляских вышла замуж за короля Казимира. Родила двух сыновей. Через век династия пресеклась, но родня Довнар-Подляских сидела на троне. Не каждый князь в Российской империи может похвастаться таким. Более того, немногие. Понимаешь, о чем я?
– Он зауряд-врач!
– Род захирел, – пожал плечами Поляков, – обычное дело. Но здесь, – он постучал пальцами по книге, – мальчик есть. Последний в роду, других не осталось. Смекаешь?
Цита кивнула.
– Он не глуп. В отличие от других
– Почему он не зашел к нам, когда привез Лизу?
– Не знаю, – пожал плечами Поляков, – возможно, проявил деликатность. Это, кстати, говорит в его пользу. Какой-нибудь армеут непременно б явился требовать благодарности. А этот аристократ. Лиза права: надо звать в гости.
– У нас умная дочь, – улыбнулась жена.
– Разглядела, – согласился Поляков. – Хотя, думаю, сама этого не осознавая. У нее фамильное чутье. «Собирать нужно не капиталы, а людей, – говорил папа, – тогда у тебя будут и деньги, и положение в обществе». Мы послушались его, и теперь живем здесь, – Поляков развел руками, приглашая оценить окружавшую их роскошь. – Но для многих мы выскочки и жиды. Сколотили состояние, грабя русских. А они, ангелы, веками выжимали соки из крепостных. Мы трудились в поте лица, потому и поднялись из нищеты. Государыня пожаловала мне чин коммерции советника. Я стал дворянином[5], как и они. К сожалению, личным, оно не передается по наследству, поэтому Лиза – купчиха. Но если выйдет замуж за аристократа, внуки получат потомственное дворянство. Я искал ей подходящего жениха, а тут такая оказия! Сегодня же напишу этому врачу! Надо пригласить его в гости и поговорить! Посмотреть, что он представляет собой.
– Вдруг ему не понравится еврейка?
– Лиза? – усмехнулся Поляков. – Первая красавица края? Она образована и умна, и у нее богатый папа. Если мальчик умен, как я о нем думаю, он ухватится за эту возможность. Если нет, поищем другого.
– Лиза может не согласиться.
– Она не пойдет против воли отца, – сказал Поляков.
Цита так не считала, но промолчала. Жизнь научила ее не спорить с мужем. Особенно, когда тот чего-то решил.
– Пойду, – Поляков встал. – Через час у меня встреча. Надо успеть с письмом…
[1] Обращение к статскому советнику, чиновнику пятого класса. По рангу был выше полковника, но ниже генерала.
[2] Три четверти орденов Святого Георгия в Российской империи выдавались за беспорочную службу. На таких знаках имелась цифра числа отслуженных лет. Например, 25 или 30.
[3] Армеут (устар.) – армейский пехотинец.
[4] Содержала полный список дворянских родов Российской империи.
[5] В реальной истории чин коммерции советника такого права не давал. Но это АИ.
Глава 8
Письма были в одинаковых конвертах. Веленевая бумага, герб в левом углу, сбоку — изображение помпезного здания и надпись: «Дом Поляковых». Адреса на конвертах писали разные люди. На одном – округлые, аккуратные буковки, на другом — угловатый мужской почерк. От конверта с округлыми буквами пахло духами. Почесав в затылке, я начал с него.
«Здравствуйте, уважаемый Валериан Витольдович! Меня зовут Лиза Полякова. Это меня Вы спасли от разбойников.
Я отложил пахнущий духами листок. Романтичная барышня, хотя ее можно понять. Ехала себе мирно, а тут рожи с револьверами. Барышни к такому не привыкли. Это в моем мире гоп-стоп не удивляет. Я вскрыл второй конверт.
«Здравствуйте, Валериан Витольдович! Дочь мне все рассказала. Вы поступили как благородный человек. Поляковы умеют быть благодарными. Я приглашаю Вас в гости. При оказии посетите нас, адрес Вы знаете. Давид Соломонович Поляков, коммерции советник».
М-да. Подвели меня журналюги. И ведь не хотел светиться, да Карлович потащил. Распинался перед репортерами, живописуя подвиги зауряд-врача. Журналюги строчили в блокнотах и пыхали магнием. Неудобно было читать о себе. Ничего героического я не совершил. Отбил немцев? А куда было деваться? Операция Брусилову – обычное дело. В своем мире я такие не раз делал. Перед людьми неудобно. Венеролог косится. Ему под сорок, наград не имеет, а тут какой-то пацан вылез. Леокадия смотрит хмуро. По возращению мы обмыли награды. Стол накрыли шикарный. Я расстарался, накупив в Минске напитков и закусок — понимал, что народ надо угостить. Корзины тащили санитары, для того их брали. Люди радовались, поздравляли, а вот Леокадия морщилась. И петь отказалась, пришлось мне. Выдал «Акацию» и «Есаула молоденького», потом вспомнил любимую песню покойного отца.
Смерть не хочет щадить красоты,
Ни веселых, ни злых, ни крылатых,
Но встают у нее на пути
Люди в белых халатах.
Люди в белых халатах
Вот опять у нее на пути… [1]
Сказать, что песня впечатлила, означало ничего сказать. В этом мире о медиках не поют. А тут такие слова!
Сколько раненых в битве крутой,
Сколько их в тесноте медсанбатов
Отнимали у смерти слепой
Люди в белых халатах.
Люди в белых халатах
Отнимали у смерти слепой…
Присутствующие приняли песню на свой счет. Врачи, фельдшеры, сестры милосердия… Белые халаты у всех. У сестер, правда, чаще передники, но с некоторой натяжкой их можно признать за халаты. Мне устроили овацию и попросили повторить, затем потребовали списать слова. Не удивлюсь, если начнут распевать по всему фронту. Медиков в армии хватает, и они жаждут признания заслуг.
– Это вы сочинили! – сказал Карлович. – Не отпирайтесь! Все мы знаем, что вы человек скромный. Но только медик мог прочувствовать наш труд, лишенного внешнего героизма, но такой нужный людям. Кстати, что такое «медсанбаты»?
Я понял, что попал. Лопухнулся. Пить меньше надо.
— Медико-санитарный батальон — это вроде нашего лазарета, но с несколько иными полномочиями. Занимается оказанием первой помощи раненым, подготовкой их к эвакуации в госпитали, лечением легкораненых и легкобольных, проведением санитарно-гигиенических и противоэпидемических мероприятий в полосе действия воинского соединения, – выдал я справку. А куда денешься?