Завеса Звездной пыли и Жестокости
Шрифт:
В тот день в покоях Провидца Элви оказалась права: в Алдерии меня ничто не ждет. Ничто, что бы побудило меня желать вернуться обратно. Ничто, кроме брата. Ничто, кроме Сола.
Но для той, которой всю жизнь почти не за что было уцепиться, этого было достаточно, чтобы толкнуть на поступок, против которого восставало все мое тело. Достаточно, чтобы толкнуть меня на нечто очень-очень глупое.
Если бы не Уэйлан со своим предупреждением, я бы никогда не стала снова думать над предложением Сирена заключить сделку.
Меньше всего я хотела, чтобы заключение сделки застали какие-нибудь свидетели,
Не могу точно сказать, сколько времени занял у меня поиск башни… ведь время застыло в этом измерении. Осмысливать отсутствие движения времени оказалось невозможным, и, если честно, я надеялась, что мне и не придется принимать этот факт. В конце концов мне вроде удалось добраться до нужной комнаты. Рука на секунду повисла в воздухе, затем постучала в дверь, которая (в чем приходилось сомневаться) вела в кабинет Сирена.
Стук эхом разнесся по цветущему недалеко кристальному саду и потонул в тишине.
Я заколебалась, продолжая держать кулак в воздухе, но затем постучала снова. «Что буду делать, если Сирена тут не окажется?» Запасной вариант не предусмотрен. Он не приходил ко мне с того дня, как отослал меня прочь. Вполне возможно, что его даже нет здесь, в Элизии. И к тому же я не понимала, как и где работают фейри.
Об этом он позаботился, когда отказался рассказывать мне что бы то ни было еще, пока я не соглашусь заключить с ним сделку. И эта тактика, к сожалению, сработала… Вот она, моя непоколебимость: теперь готова продать последнюю принадлежавшую мне частичку души.
Я взглянула на небо, попыталась прочесть движение многочисленных звезд, но это было невозможно. Может, сейчас была середина дня, а может, середина ночи – я никак не могла это узнать. До сих пор определяла время по регулярно доставляемой еде, но нервы, от которых скручивало живот, мешали даже по чувству голода – или его отсутствию – определить, какое сейчас время суток.
Когда моя рука во второй раз протягивалась к двери, та распахнулась. Теплая рука перехватила мое запястье за секунду до того, как она опустилась на плоть вместо деревянной поверхности. Передо мной стоял Сирен: на мгновение взгляд его оставался стеклянным, потом он моргнул, сфокусировался и посмотрел на меня.
– Я так и думал, что это ты.
– Что, остальные не стучат? – спросила я. – Уточнила бы, не учуял ли ты меня, но я только вымылась, чего и тебе желаю.
Выражение лица у Сирена было такое, будто он ни слова не понял.
– Нет, никто обычно не заходит ко мне. Лишний шум может помешать концентрации. Правда, – добавил он, – я бы узнал тебя по запаху. Запахи как отпечатки пальцев. Они уникальны.
– Думаешь, мой запах уникален?
– Твой запах… – Пару секунд он разминал мою руку в своей, и потом внутренняя сторона моего запястья опасно приблизилась к его губам. Он глубоко вдохнул, втянув в себя мой запах. Его веки затрепетали. –
Лишившись дара речи, я стояла в дверях, а он снова повернулся к пространству комнаты внутри высокой башни.
– Прости, если тебе покажется, что здесь я присутствую только физически. Нужно время, чтобы приспособиться к миру после путешествия. Не тебе мне это рассказывать.
– Твоя сестра…
– Ах да, моя сестра – это совершенно другой разговор, – произнес он, небрежно махнув рукой. Он пожал плечами, как будто разминал натруженные мышцы: опустил сначала одно, затем – другое, после чего наклонил голову влево и вправо. – Ее особенность объясняется исключением из правил.
– Учту это, – пробормотала я, наконец следуя за ним. Шла робко. Мой взгляд устремился к ничем не огороженному краю комнаты, который перетекал в небо.
Сирен подошел к тонкой зеркальной струе водопада, поднял руку и замер всего в миллиметре от воды. В потоке замерцал мягкий свет, а спустя мгновение движение воды замедлилось, сжавшись течением в тонкую струйку, и затем водопад исчез. Без спокойного журчания воды башня погрузилась в тишину. Сирен продолжал идти, медленно и тяжело, пока не остановился всего в паре миллиметров от открытого выступа. Он купался в ярком звездном свете, так близко к тому месту, где пол встречался с пустотой неба.
Когда он снова запрокинул голову, шелковый ворот его мантии соскользнул на плечи, оголяя белую, как цвет фарфоровых изделий, кожу, сияющую в неземном свете.
Стало понятно, почему во рту стало сухо, и я поймала себя на том, что сжимаю бедра под юбками, словно это могло уберечь от нарастающего желания.
Я велела себе не забывать, для чего пришла сюда, но обнаружила, что ноги отказываются нести меня к Сирену. Колени дрожали, но не только из-за страха высоты. И все же нужно было что-то сделать или сказать. Нельзя торчать в нескольких шагах от него и пялиться целую вечность вдаль, какие бы великолепные виды там ни открывались.
– Ты сказал, что путешествовал. Странно, но твоя одежда сухая и совсем…
– А ты разве намокла, когда я привел тебя через озеро в Элизию?
– Нет…
– Верно. Как я уже говорил, мне не нравится, когда мне мешают сконцентрироваться. К счастью, со стуком в дверь справиться проще, чем с рукой сестры, выдергивающей меня обратно.
Между нами повисла тишина. Я пропала ненадолго в своих мыслях, подбирала нужные слова, но смутилась от того, какие из них произнесла:
– У тебя… милая башня.
Поворачиваясь ко мне, Сирен напрягся, и я заметила, как по его лицу проползло подозрение.
– Ты ведешь себя вежливо, – выпалил он. – Чего желаешь?
– Разве девушка может быть вежливой, только прося что-то взамен?
– Ты не девушка, а фейри, – сказал он. – Раньше ты никогда не была вежливой, так к чему такие внезапные перемены? Только если…
Он резко остановился, и подозрение сменилось пониманием.
– Ты пришла, чтобы заключить сделку.
Еще никогда раньше слова не ложились такой тяжестью на мои плечи. Захотелось отступить назад, отринув все на свете, но не могла… Потому что он верно считал мое поведение. Мне незачем было подтверждать его догадку: он все понял по моему лицу.