Завещание английской тетушки
Шрифт:
– Бросилась бы, – машинально проговорила Катка.
– Вот и я бросилась. Приехала, а она мертвая. Теперь локти кусаю, покоя не дают ее слова. Выходит, она знала имя настоящего убийцы, знала и молчала.
– Но откуда?
– Сама гадаю. Никогда прежде я не слышала об Алле Савушкиной.
– Лиана, можешь рассказать с самого начала о сестре и брате?
– Ох, не хотелось бы мне снова вспоминать события тех дней…
– Очень прошу, мне это необходимо. Возможно, в той истории кроется разгадка
Лиана отвернулась.
– Сначала вы обвинили меня в убийстве Аллы, а теперь как ни в чем не бывало просите поведать о наших семейных неурядицах. Смешно.
– Значит, отказываешься помочь?
Девушка хранила партизанское молчание.
– Ну что ж, тогда не смею тебя задерживать. Уезжай, не вспоминай о прошлом, не задумывайся о настоящем, живи как жила.
– Подождите, – Лиана теребила на руке золотое колечко. – Не вставайте в позу. Я расскажу… расскажу все – от и до.
ГЛАВА 4
Семья Виноградовых ничем не отличалась от тысяч других советских семей. Муж инженер, жена учитель и трое деток: старший Леонтий, средняя Полина и младшенькая Лиана.
Жили Виноградовы на окраине столицы в маленькой, зато трехкомнатной квартирке. Не бедствовали, но и не шиковали. Короче – все как у всех.
И вот в начале девяностых отец, перенесший к тому времени уже два инфаркта, впервые заговорил о своей родной тетке.
Собрав домочадцев на кухне, Максим Иванович сделал заявление:
– Никогда прежде я не рассказывал вам о тете Вере. Да, наверное, и сейчас не стоило бы вспоминать, но в последнее время она упорно не выходит у меня из головы.
– Тетя Вера? У тебя есть тетя? – Полина хмыкнула. – Вот это новость. Откуда она взялась и сколько ей лет?
– Уж никак не меньше ста, – съязвил Леонтий.
Мать, Антонина Алексеевна, показала старшим детям кулак и, обняв супруга за плечи, тихо прошептала:
– Максим, продолжай.
– Напрасно вы иронизируете, смешного здесь мало, скорее напротив.
– Пап, давай ты не будешь интриговать и в общих чертах расскажешь о старухе, а?
Полина терпеть не могла нудных бесед отца. А последний год Максима Ивановича будто прорвало – он жил прошлым. То и дело вспоминал свое босоногое детство, друзей, старый дворик и все в таком духе.
Каждому слову отца с любопытством внимала лишь десятилетняя Лиана. Она сидела на стуле и с самым заинтересованным видом впитывала все сказанное родителем.
Выдержав недолгую паузу, Максим Иванович продолжил:
– Тетя Вера родная сестра моей матери. Родилась она в восьмом году…
– Ох ты, ах ты, – не удержалась Поля, – а сейчас девяносто второй, значит, бабке…
– Восемьдесят четыре года, – заключил Леонтий.
– Не
– О прадеде? Я знаю. – Полина поправила русую челку. – Я спрашивала у бабули про ее отца. Она говорила, что тот погиб, по-моему, в четырнадцатом году.
Максим Иванович покачал головой.
– Ничего подобного. В четырнадцатом году мои дед с бабкой развелись, и дед, покинув Россию, уехал во Францию.
– Вау! – Леонтий присвистнул. – Получается, у нас за границей были родственники?
– Круто, – поддержала брата Полина. – Жаль только, было это давным-давно.
– Ошибаетесь, – Максим Иванович лукаво улыбнулся.
– То есть?
– Что ты хочешь сказать?
– Пап, рассказывай дальше, – попросила заинтригованная Лиана.
– Во Францию дед уехал не один, он взял с собой шестилетнюю дочь – Верочку.
– Твою мать! Ну и дела!
– Полина! Следи за языком!
– Извини, мамуль, вырвалось.
Видя, какую реакцию произвели его слова на отпрысков, Виноградов-старший, склонив голову набок, чуть иронично спросил:
– Мне продолжать или, может, замолчать? Наверняка у вас найдутся более интересные дела, чем слушать мои скучные воспоминания.
– Пап, не шути так.
– Говори.
– Обещаем, больше перебивать не будем.
– Ну ладно… С тех пор не было никаких вестей от деда о тете Вере. Я тоже ничего не знал. Моя мать перед смертью часто вспоминала сестру, очень хотела ее увидеть, обнять, поговорить… Но, как вы сами прекрасно понимаете, это было невозможно.
– А что, если попытаться ее найти?
– Как?
– Да очень просто, находят же люди своих родственников, живущих за границей. А чем мы хуже?
– Пять минут назад ты назвала ее древней старухой, а теперь вознамерилась найти бабуленцию?
– Пять минут назад я еще не знала, что бабуленция, возможно, по сей день проживает во Франции.
– Гиблое дело, – проговорил Леонтий. – Она покинула Россию в шестилетнем возрасте. Затем наверняка вышла замуж, сменила фамилию… Нет, как ни прискорбно, но не отыскать нам родственницу.
Поля поджала губы.
– Черт, вот невезуха. Единственная родня за границей, а мы ничего не можем сделать.
– У нее, наверное, очень большой и очень красивый дом, – мечтательно молвила Лиана. – И много-много внуков, которые даже не подозревают о нашем существовании.
Все уставились на десятилетнюю девчушку.
– Лиана, детка, иди поиграй на улице, – сказал отец, погладив дочь по кудрявой головке.
Лиана встала.
– Ах, – выдохнула она, покидая кухню, – как бы я хотела оказаться на месте ее внуков…