Завещание Аввакума

Свечин Николай

Буффало снова вздрогнул, затем криво усмехнулся и проворно засунул револьверы за пояс.

— Господина полицмейстера мы с Алексеем Николаевичем успокоили, вы можете продолжать ваше, столь эффектно начатое дело. Но с одним условием: господин Лыков будет сопровождать вас на все предприятия сегодняшнего рода. Он же будет вас снабжать сведениями, имеющимися у полиции и могущими быть вам полезными. Только так вы можете задержаться в Нижнем Новгороде. Согласны?

— Согласен, пусть только не мешается.

И Буффало повернулся к Алексею:

— Ну, Лыков, пошли. Дел еще полно: рукопись надо найти, пятьдесят тысяч вернуть… Осипа разыскать…

По

уголовному миру Нижнего Новгорода и ярмарки стремительно разнеслась ошеломляющая весть, что «команду Оси всю побили». Буффало за несколько секунд изменил расстановку сил: теперь Лякин, почти без людей, прятался, авторитет его падал, а ковбоец грозно намеревался добить его нынче же вечером окончательно.

Раненый кучер оказался не членом банды, но причастным и вообще человеком темным, бывшим у полиции давно на подозрении. Он быстро выдал тайную квартиру Лякина в пригородном селе Бурнаковка. Обыск самого Душегуба не застал, но под половицей обнаружили двадцать тысяч рублей кредитными билетами, и Гаммель по номерам опознал их как принадлежавшие Елатьменскому.

Алексей пришел с этой новостью в шикарный магазин товарищества Богородско-Глуховской мануфактуры во втором Китайском павильоне, где в задних комнатах Буффало устроил себе штаб-квартиру. Тот сидел и пил чай; перед ним на столе лежали ветошь, масленка и разобранный револьвер.

— Федор Иванович, брось ты пока этого Лякина. Завещание Аввакума уйдет! Деньги почти все целы, давай займемся хлыстами.

— Не могу, — как всегда, спокойно ответил ему Буффало. — Лякина завтра уже в городе не будет, его сейчас надо добивать. Арсений Иваныч велел Осипа кончить, чтобы другим была наука, как Рогожу задирать. Так что, хлысты только завтра, а сегодня я иду на кузнецовскую «мельницу». Пойдешь со мной? Тебя же ко мне вроде как приставили…

— Понятно, — хмыкнул Лыков. — У нас в пластунской команде это называлось «проверкой на вшивость». Хорошая у тебя штукенция — «мэрвин-галберт», так называемая «русская модель» 1876 года, сорок четвертый калибр, пять зарядов.

— А ты откуда знаешь? В оружии разбираешься?

— Да нет, — признался Алексей. — У нашего полкового адъютанта такой же был. Редкая модель!

Он ловко и быстро собрал револьвер, взвел курок и нажал на спуск. Раздался веселый щелчок. Алексей протянул револьвер хозяину.

— Ну, пошли. Сейчас только навещу одного хорошего человека, а к десяти часам вернусь сюда.

— Сходи, сходи, отчитайся перед начальством, — съехидничал Буффало и начал разбирать «ремингтон».

Алексей пришел в палату к Здобнову с кульком орехов и двумя померанцами и застал его сидящим на кровати с ногами, потягивающим ермолаевское пиво. Здобнов поглядел на орехи, кряхтя, нагнулся, вытащил ящик, битком набитый табаком, апельсинами, конфектами и прочими деликатесами. Он высыпал в лыковский кулек несколько пригоршней этой смеси, закутал и отдал обратно Алексею.

— На, мать с сестрой угостишь. Мне больше ничего не носи, деньги поэкономь, чай, не Бугров. Меня купцы и без тебя снабжают.

— Какие купцы?

— Поработай с мое на ярмарке, узнаешь, какие. Появятся и у тебя свои должники.

На расспросы о здоровье Иван Иванович от ма х н улс я.

Они сели спиной к единственному, кроме Здобнова, больному в палате, толстому татарину-грузчику с кистой, и Алексей принялся рассказывать новости. Их накопилось немало, старый сыщик требовал подробностей, и беседа затянулась надолго.

— Да, Лешка, глупое вы с этим буйволом дело

задумали. В трактир Кузнецова надо не вдвоем идти, а еще пару взводиков казаков с собой брать.

— Тогда Осип Лякин не придет.

— Ну и хрен с ним, с Лякиным, пусть его питерские сыскари ловят, они втрое больше нашего жалованье гребут.

— Не станут теперь фартовые его защищать, под пули из-за него лезть. А если Буффало там вчера кого-то не дострелил, так сегодня дострелит. Они сейчас деморализованы.

— Дурак ты, Лешка, — огорчился Здобнов. — Демо… как ты сказанул? Представь себе: вломятся посреди ночи к Кузнецову двое сыскарей. Что с ними будет? Лякин там или не Лякин, а есть и другие бандиты, у которых имеются свои интересы. И они будут их защищать! Подымут вас, дураков, на ножи, чтобы другим не повадно было.

— Прямо так и на ножи… — хорохорился Алексей, но на душе у него уже было муторно. — Что же мне, парня одного туда послать?

— Ты у нас, конечно, герой, крест имеешь, я же вижу — все одно пойдешь. Так хоть ведите себя там сообразно роли: с шиком, но степенно, солидно, как молодые начинающие капиталисты. Ну, пришли поглазеть, сыграть по маленькой, но неприятностей опасаетесь и вообче ребята робкие. Ни на кого, кроме баб, не смотрите, сажайте сразу на коленки хористок, располагайтесь поближе к выходу и подальше от уголовных. Старшему из охранников дайте синенькую, скажите, мол, приезжие, впервые, интересуетесь игрой, но всякого наслушались и опасаетесь, пусть к вам кого-нибудь приставят. Привлеките к себе внимание сами, не дожидайтесь, когда они вами заинтересуются.

Далее. В трактире Кузнецова три выхода, но извозчики стоят только у главного. Если уходить в двери нельзя, то на северной и западной стороне, на первом этаже, в галерее по восемь номеров; замки в них слабые, а окна низко. Теперь кузнецовская охрана…

Глава 11

В трактире Кузнецова

Пожарное депо на Московской улице.

Все получилось совсем не так, как они задумали. За час до полуночи Лыков и Буффало вошли в заведение, одетые купцами средней руки, но с претензией. С ними были две певички из шведского хора, что поет в трактире Бубнова. Говорили на такой странной смеси языков, что поневоле обратили на себя внимание всего зала: Буффало — по-английски, Алексей вспоминал гимназические уроки французского, скандинавки шпарили по-своему… Зал поглядел на них и отвернулся — купцы как купцы, но из фартового угла кто-то их сразу опознал. Видимо, утром Лякин оставил на Серебряной линии наблюдателей для слежки за налетом на Гаммеля. Когда Буффало с Алексеем выбежали на улицу, а Лыков потом командовал городовыми, их запомнили в лицо. Так все их ухищрения и легенды пропали зря.

Чувство все возраставшей опасности появилось у Алексея к часу ночи. Посетителей осталось мало, в соседнем зале половые готовили столы под карточную игру. Вдруг сидящий напротив Буффало захрипел и упал на спину, схватившись за горло. За ним стоял высокий перс и затягивал аркан. Через секунду в руках у Буффало оказались револьверы, четыре выстрела отбросили перса-душителя в коридор. Ковбоец вскочил на ноги и тут же получил сзади сильный удар каучуковой палкой по шее, упал на колени и вторым ударом окончательно был оглушен. Все это заняло секунды.