Завещание инора Бринкерхофа
Шрифт:
Я вопросительно посмотрела на мужа, тот, немного помедлив, кивнул головой. Я написала бумагу под его диктовку, в которой указала, что обещаю забрать заявление у дознавателя. И мы обменяли ее на признание моего отца. Папа подтвердил, что это именно то, что он писал. Я облегченно вздохнула, и мы отправились вызволять Хайнриха-младшего. К дознавателю пустили только меня, несмотря на возмущение Рихарда и инора Хайнриха. Папа умудрился отстать от нас где-то по дороге.
– Как я могу быть уверенным, что она сделает, все как надо?
–
– Уж отца-то потерпевшего можно пропустить.
– Преступника, - зло поправил его Рихард.
– И у вас есть расписка моей жены.
Я не стала слушать их препирательства и отправилась в кабинет, где уже была в тот роковой день, когда Клаус так опрометчиво попробовал привязать меня к себе магией. Хотелось покончить с этим делом как можно быстрее и вернуться домой. Дознаватель не стал скрывать своего недовольства при виде меня:
– Я же говорил, что вам не стоит писать заявление, инора Брайнер, - укоризненно сказал он.
– Я распоряжусь, чтобы инора Хайнриха немедленно сюда привели.
– Видите ли, - смущенно сказала я, - выяснились некоторые обстоятельства, позволяющие более снисходительно отнестись к проступку инора Хайнриха. Но отношение к нему, тем не менее, я не изменила и видеть его не желаю.
Но дознаватель весьма скептически отнесся к моим словам и отправил за Клаусом. Так как в мои планы совсем не входило общение с бывшим женихом, то я постаралась подписать все, как можно быстрее, и покинула кабинет, но это не избавило меня от встречи с этим рыжим наглецом. При виде меня он просиял и сказал:
– Долго же ты продержалась, дорогая. Ваше семейное упрямство сыграло с тобой злую шутку, но, поверь мне, мы будем вместе, и теперь все будет хорошо.
Он даже сделал попытку меня обнять. Я отшатнулась и резко сказала:
– Инор Хайнрих, все будет хорошо, если вы ко мне больше никогда и ни по каким вопросам подходить не будете. Это входило в условия нашего договора с вашим отцом.
Сказала и тут же с ужасом поняла, что этот вопрос с отцом Клауса обговорен не был. Он настолько заболтал нас, умудрившись поставить все с ног на голову, что я попросту забыла про условие невмешательства в нашу жизнь. Впрочем, теперь инор Хайнрих знает, кем является мой свекор, и, возможно, это немного отрезвит данное семейство.
– Но, Иви, этого не может быть, - неуверенно сказал Клаус, стремясь найти и не находя признаки интереса к себе на моем лице.
– Ты просто должна была в меня влюбиться.
– Видно, зелье тебе тухлое досталось, - едко сказала я.
– Не зря же вокруг вашего дома столько мух собралось - явно что-то испорченное учуяли.
По его лицу прошла судорога, рот искривился в злобной гримасе:
– Ты не можешь так поступить со мной!
– Инор Хайнрих, образумьтесь же, наконец. Я замужем. Я вам ничего не обещала. И для вас будет лучше, если вы навсегда забудете
С этими словами я обогнула его и пошла к выходу, но всем телом я чувствовала горячий, алчный взгляд Клауса. Похоже, то, что я постоянно ускользаю из его рыжих лап в самый последний момент, его только раззадоривает. А мое неосторожное поведение на свадьбе сестры позволило ему надеяться на мою благосклонность, и эта надежда подпитывалась желанием столь сильным, что поколебать ее было просто невозможно. Я сухо сообщила инору Хайнриху, что сына его сейчас отпустят, и мы с Рихардом ушли.
– Иви, а не может быть так, что история, рассказанная твоим отцом, все же не соответствует действительности?
– осторожно спросил он.
– Рик, давай не будем об этом?
– жалобно попросила я.
– Я уже совсем запуталась, кто из них двоих врет. Но мне все же кажется, что это инор Хайнрих.
– А твой дед действительно пытался найти противоядие к орочьим зельям?
– спросил муж внезапно.
– Я такого не помню, - покачала я головой.
– Дед не особо был склонен к дорогостоящим авантюрам. Я бы скорее поверила, что этим бабушка занималась. Вот она любила всяческие рисковые эксперименты.
– И умерла в результате одного из них?
– Да, за два года до болезни деда, - недовольно ответила я, но все же продолжила рассказ, - она перепутала флаконы, и как результат - отравилась полученным газом. Для алхимика главное - аккуратность, наша работа не прощает малейшей небрежности.
– А не могла она не сама перепутать?
– небрежно спросил Рихард.
– Шутишь? В ее лабораторию никто посторонний не допускался, - ответила я.
– А лаборатория была при доме?
– Нет, конечно, - удивленно сказала я.
– На нашей фабрике за городом. Кто же устраивает такое в жилом доме? Это опасно.
– И что с лабораторией стало после смерти твоей бабушке?
– продолжал допытываться муж.
– Дед ее просто запер и никого туда больше не пускал, - ответила я.
– Ты думаешь, его смерть связана с тем, что делала бабушка? Но он даже не особо ее записями интересовался, сжег пару тетрадок с запрещенными заклинаниями, и все на этом закончилось.
– Мне кажется, нужно выяснить, чем она занималась перед смертью, - задумчиво сказал Рихард.
– Возможно там сохранились записи или рабочие дневники.
– Мы можем съездить в Корнин, - неуверенно предложила я.
– Ключ от лаборатории у деда в кабинете. Только вот... Хайнрихи так и остаются проблемой.
– Ну, в известность их можно и не ставить. И потом, не думаю, что они что-то устроят в ближайшие несколько дней, - оптимистично сказал муж.
– А посмотреть надо. Если инор Хайнрих уверен, что твой дед занимался противоядием к орочьим зельям, на чем-то ведь его уверенность основывалась?
Глава 27