Завещание инора Бринкерхофа
Шрифт:
– Ивонна, ну что ты в нем нашла?
– шепотом сказал папа, когда мы уже ехали на фабрику, с трудом поместившись вместе с охраной в остановленную карету.
– Такого, чего не было бы у Клауса?
– Папа, не начинай опять, - поморщилась я только при одном воспоминании о Клаусе.
– А то дальше пойдешь пешком.
– В самом деле, инор Бринкерхоф, если вам так хочется прогуляться, вы только скажите, - заметил Рихард.
– Совершенно необязательно задавать моей жене провокационные вопросы.
– Да, нет нынче в детях почтительного отношения к родителям, - с тяжелым вздохом сказал папа.
– Разве
Возможно, он собирался и дальше развивать эту тему в надежде найти понимание хотя бы у нашей охраны, но встретился с тяжелым взглядом Рихарда и умолк. А я подумала, насколько легче проходит мое общение с отцом в присутствии мужа. Только вот получается, что все время нашего брака Рик только то и делает, что решает мои проблемы. Я виновато на него посмотрела, он ободряюще мне подмигнул и улыбнулся. Да уж, моему папе не удастся нас рассорить, хотя видеть родителя мне и хотелось бы пореже.
Богиня, как же я давно не была на нашем предприятии! Я только сейчас поняла, какую значительную часть моей жизни там провела. Когда еще была жива бабушка, я часто сидела у нее в лаборатории и с замиранием сердца наблюдала за тем, что казалось мне настоящим волшебством. А когда она разрешала сделать мне что-нибудь самой, счастью моему не было предела. И бабушка всегда была очень точна и аккуратна и требовала того же от меня. Даже странно, что она погибла в результате ошибки.
Замок на двери в лабораторию давно уже никто не открывал, и ключ ни в какую не хотел проворачиваться. Инор Тидеман, подошедший нас поприветствовать, предложил не ломать ключ и отправил служащего за смазкой для двери. Пока мы ждали, я расспросила его про успехи Юргена, которые, по словам нашего управляющего, были весьма значительными. Правда, он опять намекнул, что предпочел бы видеть на этом месте меня. Но, хотя меня и взволновало посещение этого места, становиться его полноправной хозяйкой мне совсем не хотелось.
Наконец, после долгих плясок вокруг двери, ее удалось открыть, и мы попали внутрь. Как и говорил папа ранее, внутри все оказалось присыпано толстым слоем пыли, но не это поразило меня. В шкафах не было ни одной книги. А ведь я совсем не помнила, чтобы дедушка их отсюда забирал, да и ни в его кабинете, ни в нашей библиотеке бабушкиных книг не было. Конечно, он мог их сжечь с теми тетрадками, но зачем? Ведь запрещенной литературы там не было. Я подошла к бабушкиному письменному столу, стараясь по дороге ничего не задеть, и выдвинула верхний ящик. Он был пуст, как и все остальные.
– Ну вот, убедились, что здесь ничего нет?
– раздался бодрый голос отца. Как мне показалось, говорил он с заметным облегчением в голосе.
– Только пыль да оборудование. Оно, кстати, вполне в рабочем состоянии, можешь забрать, если хочешь.
– А где бабушкины книги?
– спросила я его.
– Мне-то откуда знать?
– удивился папа.
– Твой дед здесь распоряжался. Может, отдал кому, может, продал.
– Инор Тидеман, а вы не знаете, что с ними сталось?
– К сожалению, нет, - покачал головой управляющий.
– При мне это помещение ни разу не открывалось.
Папа брезгливо прошелся внутри помещения и сожалеюще поцокал языком:
– Инор Тидеман, мне кажется, что зря это помещение простаивает. Даже если Ивонна
И в этот момент мне показалось, что на границе слышимости женский голос прошептал: "Забери". Я отдернулась от стола и взвизгнула.
– Иви, что случилось?
– наперебой заговорили мужчины.
"Зря," - сказал тот же голос, и были в нем только печаль и сожаление.
– Ничего страшного, - ответила я немного подрагивающим голосом, - там паук просто такой большой.
– Вот ведь пакость, - участливо сказал папа и начал усиленно вглядываться в стену передо мной.
– Ничего не вижу. Да оно и не удивительно - очистить здесь все надо. Пойдем, Иви, отсюда, а то скоро и мыши по нам бегать начнут.
– Я немного постою здесь, - упрямо ответила я и вцепилась в край стола, как будто отец собирался меня силком оттуда вытаскивать. Стол с облегчением поделился со мной значительной частью пыли, она щедро осыпала подол платья и испачкала ладони.
– Ну и стой, - раздраженно буркнул отец, который тоже пострадал от моей активности и сейчас безуспешно пытался отчистить резко посеревшие брюки. Но только сбил пышное грязевое покрывало с соседнего стола, расчихался и скоренько побежал на выход, приговаривая.
– И зачем... а-апчхи... мы вообще...а-апчхи... сюда тащились.
Инор Тидеман составил ему компанию, хотя на одежде его так и не появилось ни одного грязного пятнышка, но рисковать он не собирался. А я закрыла глаза и прислушалась. "Вспоминай," - в голосе мне показалась явная насмешка. А дальше - тишина. Я почувствовала, как подошел Рихард, но говорить ему ничего не стала, закрыла глаза и стала думать о том, что же такого было в этом месте. И почти сразу память услужливо показала мне сцену.
– И это будет только наша с тобой тайна, - говорила бабушка.
– А Барбе, ей я могу рассказать?
– Нет, Иви, она не такая, как мы с тобой. В ней нет зова крови. Она не слышит.
– А папа? Папа слышит?
– Он не хочет, - грустно сказала бабушка.
– Он даже пьет эту дрянь, чтобы не слышать. Он не понимает, что убивает часть себя. И хочет сделать это с тобой.
Но о чем говорилось до этого и после, я вспомнить не могла, как не пыталась. А ведь была я не такой уж и маленькой, когда состоялся этот разговор с бабушкой. Но странное дело - почти все, что ее касалось, совершенно изгладилось из моей памяти. Я и внешность ее воссоздавала с трудом, хотя говорили, что я на нее очень похожа и отличалась только цветом волос. А теперь оказывается у нас была общая тайна. Какая? Почему-то это казалось очень важным.
– Я не могу вспомнить, - прошептала я, чуть не плача.
– О чем, Иви?
– спросил Рихард.
И звук его голоса как будто поставил на место недостающую деталь в головоломке. Как в трансе я протянула руку к ручке верхнего ящика и несколько раз повернула ее в определенной последовательности, и когда я опять его открыла, там лежала небольшая довольно тонкая книжечка. Я осторожно ее раскрыла.
– Что вы там застыли?
– раздался от двери недовольный голос папы.
– Мы уже идем, - я торопливо засунула свою находку в карман. Сообщать о ней кому-нибудь, кроме мужа, я не собиралась.