Завещание предков

Валентинович Владислав

А ещё есть честь, которая не даст мне всё бросить.

Бросить этих людей. Привыкших к тому, что если пришел враг, то отложил плотницкий топор и взял боевой. И все как один идут защищать свою землю. Им незнакомо выражение - моя хата с краю. Они искренни и честны. И без страха смотрят смерти в лицо.

А что я оставил в той жизни?

В той жизни остались дом и дочь. Любимая дочь. Моя бывшая ушла к какому-то бизнесмену со словами: " Ты не стал

генералом, и у тебя вечно нет денег". Ну, откуда у простого опера деньги? Потом промыла мозги дочери, и она считает, что это я их бросил. Не хочет меня видеть и на звонки не отвечает.

Я вздохнул. Это осталось там.

Послышались шаги. Это подходили ратники. Все расселись, и я, оглядев всех, стал говорить:

– Тьма поганых идёт сюда. Нас всего двадцать пять десятков. Я новиков не считаю. Нам необходимо остановить здесь монгол и продержаться до подхода основного полка. Он должен ударить поганым в тыл.

Один из ратников ополчения усмехнулся:

– Большой полк, мыслю, кувалда, а мы значит - наковальня.

Я кивнул:

– Да, нас мало. Но будем биться. Оставте при себе по тулу стрел, а остальной запас надо передать новикам. Они будут прикрывать нас своими луками.

– Что там со старицей?
– Я тут же махнул рукой.
– Сиди, Тимофей Дмитриевич.

Ратник сел обратно и гулким басом начал говорить:

– По старице завалов много и местами вода. Но не глубоко, если расчистить, то кони пройдут свободно. Я уже послал людей, они растащат старые стволы и ветки, и из них ловушки соорудят.

– Постой, какие ловушки?

Тимофей Дмитриевич улыбнулся:

– Ну, так если придётся от поганых старицей уходить, так за собой завал обрушим.

– А, ясно. Извини, что перебил. Продолжай.

– Там дальше середины бочаг начинается. Сначала не глубоко, но потом... Как раз в этом месте на поле выйти можно.

Я кивнул:

– Добре. Твоё слово, Илья Демьянович.

– Значит так, бояре. По-любому идем в ряд. Первые два ряда моя сотня. Так как ополчение брони имеют не все, то за нами идут все, кто в броне. Безбронные, а их около пяти десятков, находятся тут, в низине. При появлении дозора поганых проходят по старице и бьют им по маковке.

Я прервал Горина:

– Их нельзя пропустить в овраг за нами. Если что, то отход на полуверсты и бить из-за деревьев.

От кустов выбежал Демьян.

– Боярин. Разведали всё. Там хорошее место для лучников.

– Хорошо, сядь.
– Я продолжил.
– Повторюсь - нельзя пропустить поганых через овраг. Там их уже не остановить.

Седой ратник нахмурился:

– Ништо мы не понимаем, боярин? Понимаем. Там наши дети и жены. Не сумневайся, побьём поганых.

Про себя улыбнувшись оканью этого ратника, я сказал Кубину:

– Давай, Матвей Власович, сюда котёл-то. Сейчас я вас, бояре, заморским напитком угощу.

Прикинув размер котла, решил достать весь пакет с кофе. Что его беречь? И сахар тоже засыпал весь. Ратники с интересом смотрели за мной.

– Готово. Черпайте.

Котла хватило на всех, и теперь ратники осторожно отхлебывали новый для них напиток.

– А ничего, вкусно сие питие. Изрядное. На сбитень похоже.

– Или на вино, иш как бодрит.

– Горячее.

Я пил кофе и улыбался про себя. Нескоро ещё тут попробуют сей напиток.

На ветку берёзы с шумом уселся ворон.

– Кгарррг!

Вестник прилетел. Значит, начинается.

Горин выругался:

– Тьфу, погань окаянная. Прости Господи!

Ворон взлетел и скрылся за лесом. Ратники, крестясь и бормоча молитву, проводили его глазами.

Я поднялся:

– Всё, бояре. Поганые рядом.

Все вскочили. Дед Матвей наклонился и прошептал:

– Как будто предупредил.

Я кивнул. Горин, поднявшись, вбежал на холм и посмотрел в сторону поля. Одновременно с ним подбежал наблюдатель, сидевший у кустов на холме. И оба одновременно крикнули:

– Скачет кто-то.

Горин присмотрелся:

– Это Треш. Один скачет. А Ульяна нет.

Это был один из дозорных, посланных вперёд, чтоб предупредить появление монгольского отряда. Но возвращался только один. Хотя мы обговаривали разные ситуации, но волнение всё-таки закралось в душу. Вдруг что-то не так? Второй, должен был остаться, только в крайнем случае. Это если монголы шли общим табором. Тогда второй, кто остался, должен был пропустить монгольский отряд и скакать навстречу нашему основному полку.

Взмыленный от быстрой скачки Треш соскочил с коня и, тяжело дыша, сообщил:

– Тьма идёт. Впереди сотня дозором в полверсты впереди. Почти все бездоспешные. Ульян остался там, он не успел проскочить. Увидели бы. Я и то больше по кустам скакал.

Незаметно вздохнул. Слава Богу. Всё идёт по плану. Но беспокойство почему-то осталось.

Горин кивнул:

– Хорошо, Треша. С заводными останься. Отдохни.

Я посмотрел на Кубина:

– Матвей Власович, ты знаешь, что надо делать.