Завещание с простыми условиями
Шрифт:
Прижав ухо к двери, я изо всех сил старалась не разрыдаться.
Но не получилось.
— Уходи, — сквозь слезы проговорила я в ответ.
— Прощай, — услышала я твердый голос того, с кем недавно была единым целым.
Послышались удаляющиеся шаги и шум отъезжающего лифта.
«Так тебе и надо, дуре, — с горечью подумала я, — сиди теперь тут, радуйся на свое богатство!..»
Не успела я подумать об этом, как меня захлестнули отчаянные рыдания.
Все. Я потеряла его навсегда.
Я прижалась к стене
А что мне оставалось делать? Как я могла поступить иначе?.. И времени на раздумья у меня было, прямо скажем, всего ничего…
Слезы не переставая катились по щекам. Наружу, как гнойник, наконец, прорвалась злость на Корсакова и его предвидения и тайны, и на папу с его условиями.
Нечаянно взгляд упал на пустую бутылку из-под абсента. Плохо отдавая себе отчет в своих действиях, я схватила бутылку и изо всех сил запустила ею в стену.
Но в стену бутылка не попала. Она влетела прямиком в старинное зеркало и разнесла его вдребезги. Осколки со звоном посыпались на пол.
И тут случилось невероятное.
Разбитое зеркало стало медленно поворачиваться, открывая пространство позади себя.
От внезапного шока я перестала реветь и во все глаза уставилась на черный проем, возникший за зеркалом.
Он вел в кромешную темноту.
Это еще что такое?..
Очень медленно, будто отмеряя каждый шаг, я подошла к нише, за которой царил непроглядный мрак. Вытянула шею и осмотрелась. Ни черта не видно. Осторожно переступила порог и зашарила по стене руками. Выключателя нет.
И с другой стороны тоже.
Я остановилась в растерянности.
Но осмотреть таинственную комнату очень хотелось.
В кармане халата, как всегда, нашлась зажигалка с фонариком.
Я посветила в глубь комнаты, и луч стал выхватывать из тьмы отдельные ее части. Путем такого ущербного осмотра через какое-то время я, наконец, составила о ней более или менее полное представление. Странная комната была маленькой, не имела окон и резко отличалась от остальных роскошно обставленных помещений квартиры. Она напоминала камеру или какой-то каземат. Воздух здесь был холодным и сырым, как в подвале, а интерьер, насколько мне удалось рассмотреть, кроме голых стен и полов, состоял только из грубого четырехугольного стола и стоящего перед ним стула.
Больше в комнате ничего не было.
Подойдя поближе к аскетичным предметам мебели и приглядевшись, я увидела, что на столе лежит какая-то книга.
Еле-еле оторвав стул от пола, я развернула его поближе к свету, который просачивался из-за приоткрытой зеркальной двери.
Потом присела на его краешек и осветила книгу фонариком.
Вблизи оказалось, что это вовсе не книга, а толстая тетрадь.
Я хотела прихватить ее с собой, чтобы почитать в спальне, но, к моему глубокому удивлению, мне не удалось оторвать ее от стола.
Ну, раз так, тогда пролистаю пару страниц, чтобы
Сгорая от любопытства, я открыла ее и, напрягая зрение, принялась всматриваться в рукописные строки.
Через некоторое время я начала понимать, что найденная тетрадь — не что иное, как дневник моего отца.
Я прильнула к ней поближе и стала читать более внимательно, не пропуская ни одной строчки.
От того, какие сведения мне открывались, легкий холодок пробежал по моей спине.
Я судорожно перелистывала страницы и не могла остановиться. Чем дальше я читала, тем больше начинала прозревать, и от прочитанного волосы готовы были зашевелиться на голове.
Я не могла в ЭТО поверить. ЭТО было настолько невероятно…
Опять, как в первую ночь, меня внезапно начала бить мелкая дрожь.
Не отрываясь, я впитывала написанное, и все яснее проступала страшная и неотвратимая истина.
На лбу у меня выступила испарина. Страницы летели одна за другой. И с каждой страницей дневника мне становилось все хуже.
Наконец, я перевела дыхание и оторвала от тетради уставшие глаза. От ужаса у меня громко колотилось сердце.
Но нужно было обязательно дочитать дневник до конца.
Мне осталось прочесть несколько последних страниц, но, видимо, батарейка начала садиться, и луч фонаря стал совсем тусклым.
Значит, надо сходить в кабинет за подсвечником.
Оставив тетрадь на столе, я вышла из комнаты, словно из мрачного сырого подвала, и только очутившись опять в прихожей, поняла, как сильно я замерзла.
Меня трясло в ознобе, в котором смешались могильный холод и непередаваемый ужас.
Находясь в этом состоянии, я механически накинула куртку и прошла в кабинет отца.
На этот раз там ничем не пахло.
А может, я уже ничего не чувствую?..
Из прихожей раздался какой-то слабый скрип.
Дрожащей рукой я взяла со стола тяжелый резной подсвечник с пятью рожками и поспешила обратно.
И замерла, как жена Лота, которая превратилась в соляной столп.
Дверь из разбитого зеркала была закрыта.
Остолбенев перед ней, я могла только хлопать глазами.
Ничего не понимаю…
Как же так?!
…и не прочитанная до конца тетрадь осталась там, за дверью.
Наконец, я сдвинулась с места и подергала зеркало за раму.
Оно даже не шевельнулось.
Потерпев неудачу, несколько раз запустила в него бутылкой абсента.
Все напрасно.
Отчаявшись, я изо всех сил вцепилась в него, пытаясь сорвать со стены. Зеркало долго не поддавалось, но я набросилась на него с таким остервенением, что, в конце концов, оно заскрипело и с громким стуком повалилось на пол. Я с трудом отодвинула его в сторону.