Завещание сына
Шрифт:
– Надо искать. Распечатай оба фото и пошли Диму и Колю по известному кругу. «Метрополь», гостиница «Москва» и т. д. Если она стала профессионалкой, отыщется быстро. А нет – будем думать. Как тебя приняли в доме Строковых? Убиты горем?
– Ничуть, – усмехнулся Тимофей. – Мамочка для приличия пару раз поднесла к глазам платок. А отец прошипел «шлюха» и ушел в другую комнату. Похоже, связь дочурки с народным избранником для него не секрет…
– А что из себя представляют родители Хлебниковой?
– Мать Татьяна Ивановна, по новому мужу
– Вполне возможно. Ведь он познакомился с Машей, по твоим словам, когда ей было тринадцать. Девчонки в этом возрасте часто выглядят барышнями. Я бы сам, судя по этой карточке, дал ей лет семнадцать. Отчим вполне мог положить на падчерицу глаз…
Волков утвердительно кивнул:
– Именно такое подозрение у меня и возникло.
– Тимофей, генерал торопит, я дал слово, что мы постараемся. Пусть ребята времени не жалеют, дадим потом отгул.
– Я тоже подключусь. Найдем Хлебникову. Красивые девахи всегда на виду…
– Подключайся, хуже не будет. И покажи завтра фотки Колесникову, чем черт не шутит, – посоветовал Петр Григорьевич.
– Этот гнус нам не помощник. – Волков поморщился.
– А ты все-таки покажи, – настоял Ерожин.
– Будет сделано, товарищ начальник отдела. Разрешите идти?
– Да не лезь, Тимофей, в бутылку. Мы одно блюдо стряпаем. А эмоции засунь сам знаешь куда.
– Есть засунуть эмоции. – Майор прищелкнул каблуками и вышел из кабинета. Подполковник проводил Тимофея взглядом и позвонил домой:
– Надюх, я с работы ухожу, но есть одно дело. Поэтому немного задержусь.
– До ночи? – поинтересовалась Надя, и Ерожин понял, что жена обижена.
– Нет, Наденька, на час-полтора. В Марьину Рощу смотаюсь, там доктор один прописан. Очень нужно.
– Не заболел? – встревожилась супруга.
– Что ты, что ты, это я для Грыжина стараюсь. Дома расскажу. Вчера не хотелось о делах…
– Для дяди Вани можно и постараться. Буду ждать, – успокоилась Надя.
Глянув на часы, Ерожин вышел из кабинета. Рабочий день закончился. Теперь он имел права заняться частным расследованием.
Двухэтажный деревянный домик в улочках Марьиной Рощи доживал свой век, его со всех сторон теснили многоэтажные махины. Петр Григорьевич покрутился по двору, приткнул машину между корявыми яблонями, произрастающими здесь, видимо, с доисторических времен, и зашагал к единственному подъезду. Пятая квартира находилась на втором этаже. Почему она имела номер пять, когда дверей на площадке имелось всего три, Ерожин не понял. Он без особой надежды нажал на звонок и замер. Через минуту в глубине послышались быстрые шаркающие шаги, и низкий голос громко пообещал:
– Сейчас
Дверь распахнулась, и Ерожин увидел маленькую щуплую пожилую женщину. Она смотрела на подполковника с явным разочарованием.
– Вы кто? – женщина говорила почти басом, что при ее росте и комплекции звучало комично. Петр Григорьевич с трудом погасил улыбку и, достав удостоверение, представился.
– Проходите, – бросила хозяйка, побледнев.
Ерожин прошел внутрь и почувствовал дух старого московского жилья. Пахло занавесками, крепким табаком, старинным комодом, ванилью и еще чем-то непонятным, но знакомым с детства.
– Я вас слушаю. – Хозяйка указала на кресло и, достав пачку папирос, уселась напротив.
– Не знаю, как к вам обращаться… – начал Ерожин.
– Меня зовут Вероника Арнольдовна.
– Очень приятно, Вероника Арнольдовна. Я бы хотел поговорить с Валентином Аркадьевичем, но не могу его найти.
– Я сама жду Вальку третьи сутки. Он никогда так не поступал с матерью, – нервно ответила хозяйка и достала папиросу. – Простите, поищу спички.
Подполковник подождал, пока Вероника Арнольдовна сходит на кухню и появится с дымящейся папиросой.
– Если я вас правильно понял, вы три дня не видели сына.
– Я Вальку иногда месяцами не вижу, но звонит мне сын каждый день. Это у нас за правило. Три дня мой телефон молчит. Если не считать идиотских звонков хулиганов.
– Хулиганы – это по нашей части. В чем выражается их хулиганство?
– Ни в чем не выражается. Звонят и бросают трубку. А я ему позвонить не могу. На работе его нет, у его нюшки телефон не отвечает, а номера в новой квартире я не имею.
– Нюша – это его жена?
– Нюшка – это нюшка.
Женщина надрывно закашлялась и от кашля покраснела. Петр Григорьевич ждал, стараясь не смотреть в ее сторону. Кашляла женщина долго. Так кашляют старые курильщики.
– Нюша – его жена? – повторил свой вопрос Ерожин, дождавшись конца приступа.
– Зовут ее, кажется, Светланой. Я один раз эту нюшку видела и попросила больше ко мне в дом ее не приводить. Если сыну нравится спать с подобными особами, это его дело, Валя уже взрослый. Но водить их к матери не обязательно. Эта нюшка режет котлету ножом и говорит «ко врачу» вместо «к врачу». Представляете, какой ужас!
– Да, неприятно, – согласился Ерожин и опять с трудом сдержал улыбку. – Вы сказали, что номера телефона в новой квартире сына вы не знаете, так?
– Да, он ее только что купил. Видимо, и сидит там со своей нюшкой, а про мать забыл.
– Адреса этой квартиры у вас тоже нет?
– Кажется, есть. – Вероника Арнольдовна стряхнула пепел в ладонь и резко поднялась. – Сейчас поищу.
Подполковник терпеливо и долго ждал. Он слышал, как Вероника Арнольдовна в соседней комнате снова борется с приступом кашля. Наконец она вернулась и протянула ему бумажку с адресом. Новая квартира ее сына находилась в районе метро «Сокол».