Завещание вурдалака
Шрифт:
Катя принесла Павлу книги, оформила читательский билет и проводила в просторный зал, где кроме Ткачева уже сидели два пенсионера со стопками газет на столах.
Признаться, Павла не слишком занимали те книги, что он назаказывал. Он вовсе не собирался читать про чертей, ведьм, домовых, овинников и кикимор. Не слишком увлекательное занятие. Тем более что он успел в целом ознакомиться со всей этой шумной братией — перед отъездом на досуге пролистал собрание сказок Афанасьева. Цель его была совершенно иная, а именно: свести знакомство с библиотекаршей и получить от нее самую полную информацию
Впрочем, Павел добросовестно листал книги, даже прочитывал отдельные куски, но особенно не вникал.
Да, бабка оказалась не так проста. Вряд ли на Нюрку Карасеву было, как уверяла Людочка из архива, заведено целое досье только потому, что она привораживала парней и лечила контузии. Причина лежит глубже.
Павел мужественно проторчал в библиотеке до часу дня, потом с плохо скрываемым облегчением сдал Кате книги и очень галантно, по-тэйлоровски, пригласил девушку пообедать. Та, разумеется, согласилась.
— А почему вы интересуетесь нечистой силой? — спросила Катя, когда они двинулись по разогретой солнцем улице. — Исследование пишете?
— Ну, в некотором роде, — неопределенно отозвался Павел, — Приехал на родную землю, пытаюсь вникнуть, до корней докопаться.
— Это вы по адресу прибыли, — понимающе кивнула Катя. — В нашем городе всякой нечисти выше крыши. Последние лет пятьдесят точно.
— Это как? — изобразил удивление Павел, чувствуя, что напал на след.
— Очень просто, — непринужденно пояснила девушка. — Завелась одна ведьма году в тридцатом, так после нее целое направление образовалось. И ведьмак у нас был, и последовательницу себе вырастил. Не верите? Хотите, когда вернемся, я вам их личные дела покажу?
— А что, в Глинске на ведьмаков личные дела заводят? — улыбнулся Павел.
— Еще как! — воскликнула Катя, словно не замечая его сарказма. — Вам интересно будет ознакомиться, если, конечно, предметом владеете. За давностью срока дела недавно рассекретили, а места для их хранения нигде не нашлось. Архив вот-вот развалится, в милиции и так все на головах друг у друга сидят. Наше здание самое новое и оборудованное.
— Я заметил.
— Еще бы. Вот к нам дела эти и поместили. Я сама их прочитала, прямо как роман фантастический.
Девушка свернула к небольшому непритязательному кафе, укрывшемуся в тени деревьев. Павел невольно поежился при виде белых, в трещинах, столиков и стульев, выставленных перед входом, а также покосившегося полосатого зонтика. С краю сидела компания раскрепощенных молодых людей, судя по всему, представителей местной молодежной элиты. Они потягивали пиво из прозрачных пластиковых стаканов, заедали его чипсами и орехами, а пакеты, за неимением урны, бросали прямо на землю.
Внутри оказалось немногим лучше. Неуютное душноватое помещение, впрочем, с некоей претензией на оригинальность: по стенам были развешаны, очевидно утащенные с ближайшего шоссе, дорожные знаки, потолок по всей длине пересекали черно-белые
— Представляете, — откашлявшись, закинул удочку Павел, усаживаясь за столик и раскрывая меню, — не далее как в субботу ездил я на ту улицу, где как раз в тридцатые годы жила моя бабушка. Собственно, она и потом там жила, даже я какое-то время у нее гостил… Встретил там старичка. Удивительно занятный старичок оказался. Очень современный. Пытался меня уверить, будто бабушка моя тоже ведьма была.
Катя подняла на Павла глаза. Неожиданно взгляд ее сделался очень серьезным, даже немного испуганным.
— Извините, я, может, лезу не в свое дело… — осторожно проговорила девушка. — А фамилия вашей бабушки, случайно, не Карасева?
Настала очередь Павла вытаращиться на молоденькую библиотекаршу.
— Допустим, Карасева, — выдавил он наконец.
— Анна Антиповна?
— Она самая.
— Все ясно.
Вид у девушки стал такой, будто у нее резко пропал аппетит. Павел насторожился. Нет, все-таки не зря он остался в Глинске до понедельника. Как говорится, предчувствия его не обманули…
— Катя, странное дело… Как только я называю кому-нибудь бабушкину фамилию, все, словно сговорившись, принимаются, как бы точнее сказать… темнить, уходить от ответа. Чем моя родственница так прославилась? Мне говорили, она ничего плохого не делала. Людей лечила, парней привораживала… Отчего вы пугаетесь одного ее имени?
Катя выдержала паузу, словно собираясь с мыслями. Лицо ее приняло напряженное выражение.
— Понимаете, Павел, — наконец заговорила она, — дело не в вашей бабушке. Ее никто не винит в том… В общем, в том, что творится у нас, в Глинске. Она действительно была светлым, прекрасным человеком. Я читала ее дело. Знаете, скольких людей Карасева спасла от неминуемой гибели? Ни разу не ошиблась. Однако самый главный человек в ее жизни… вот он-то… из-за него это все.
— Вы имеете в виду моего деда? — предположил Павел.
— Да нет… тот человек… он к вам не имеет отношения.
— Тогда кто? Матвей?
— Вы его знали? — оживилась Катя.
— Слышал краем уха, — уклончиво ответил Павел. — Хотел бы узнать поподробнее. Может, у вас и на него личное дело есть?
— Есть.
— И вы его читали?
— Читала.
Павел не сводил с Кати глаз. Лицо девушки еще сильнее погрустнело, приобрело даже, можно сказать, какое-то трагическое выражение. Хороший физиономист, Ткачев понимал, что в ее поведении нет ни капли наигрыша. Катя говорила о чем-то, что представляло опасность. Точнее, представляет и сейчас.
— Давайте спокойно поедим, — решил сменить тему Павел. — Мне кажется, разговор, который я затеял, вам неприятен.
— Не то что неприятен… — протянула Катя, нетерпеливо покусывая нижнюю губу. — Просто Матвей Сабуров оказал на наш город огромное влияние. Можно сказать, что мы до сих пор расхлебываем то, что он натворил, вернувшись с войны.
— А он много натворил?
— Больше не бывает.
— И моя бабка, как я догадываюсь, в этом косвенно виновна? — подмигнул девушке Павел.
— Не совсем… — замялась Катя.