Завещание Якова Брюса
Шрифт:
— Анастасия Збышева — ведьма, — Шувалов пристально всматривался в глаза собеседника, но тот оставался спокоен.
— Это многое объясняет, — Долгорукий достал из-за пазухи неприметную книжицу в обложке из темной кожи. — Полагаю, вам нужно именно это, ваша светлость.
— Что это?
— То, что Дмитрий берег, как зеницу ока. Эта тетрадь появилась у него несколько лет назад, и он никогда не расставался с ней.
Шувалов ощутимо напрягся, моментально узнав то, за чем охотился все это время. Записи Якова Брюса.
— Откуда это
— Брат отдал мне. Вернее, — Долгорукий усмехнулся, — Я взял сам, после того как скрутил его. Подумать только, Дмитрий решил, что я непременно приму его сторону. Вы знали, что он умышленно делал все, чтобы отстранить преображенцев?
— Догадывался, — Шувалов не сводил взгляда с тетради. — Правда не понимаю, что он хотел этим добиться?
— Власти. Свержения Елисаветы Петровны и воцарения нового императора.
— Он полагал, что народ присягнет Долгоруким?
— Александр Иванович, ну кто будет спрашивать народ? — хмыкнул Михаил. — им нового царя покажут, да и ладно. А вот показать надо кого следует… например, внезапно объявившегося сына Петра Второго и Екатерины Долгорукой.
Он многозначительно посмотрел на Шувалова, дождался разрешения и лишь тогда продолжил:
— Не знаю, откуда Дмитрий узнал о тайном узнике, но вдруг решил, что этот ребенок и есть сын сестры. Именно тогда брат и окончательно помешался, решив, что это — шанс вернуть Долгоруким былую славу. Я видел, что с Дмитрием твориться неладное, но он не отвечал на вопросы, а я не настаивал. Да и дома я появлялся редко. Признаю, это было ошибкой… — Долгорукий вздохнул и решительно протянул тетрадь начальнику Тайной канцелярии. — Держите!
Шувалов внимательно посмотрел на протянутую ему книгу, перевел взгляд на офицера.
— Вы читали её?
— Я похож на сумасшедшего? Впрочем, если вам мало моего слова, полагаю у вас есть способ проверить.
— Верно, только после этого вы потеряете разум, вы готовы? — Шувалов с насмешкой взглянул на слегка побледневшего офицера.
Тот не отвел взгляда. Начальник Тайной канцелярии взял книгу, повертел ее в руках, старательно считывая известные ему магические метки.
Михаил не открывал записи. Облегченно выдохнув, граф спрятал записи своего учителя и вновь взглянул на Долгорукого.
— Что вы просите в обмен на это?
— Позвольте мне самому распорядиться судьбой брата. Мать не выдержит еще одной казни.
— Это зависит от того, что вы сами намереваетесь сделать.
— Монастырь. Брат сошел с ума, и станет затворником.
Шувалов пристально посмотрел на стоявшего перед ним офицера и медленно кивнул:
— Хорошо. Но я вынужден буду стереть ему память.
Михаил вздрогнул.
— Да, — глухо сказал он, вновь отходя к окну. — Когда?
— Сейчас.
— Идемте!
— Вы оставите пост? — Шувалов изогнул бровь, выражая удивление.
— Думаю, вы уже дали приказ заменить моих людей преображенцами.
— Верно.
— Тогда нам не стоит терять время. Пойдемте.
Долгорукий
Эпилог
Сердито нахмурившись, Елисавета Петровна слушала доклад начальника Тайной канцелярии. Дело близилось к заутрене, и императрица выглядела достаточно усталой после очередной бессонной ночи.
Рассумовский стоял чуть позади своей царственной возлюбленной и пристально смотрел на графа.
История оказалась очень проста, оттого и не вызывала подозрений. Еще после казни отца Дмитрий Долгорукий поклялся отомстить всем обидчикам. Так и жил, лелея эту месть и постепенно сходя с ума. Переворот, способствовавший воцарению дочери Петра Великого, навел безумца на некоторые размышления, а тут и подоспело знакомство с Ивановым, оказавшимся соседом колдуна из Сухаревской башни.
Похитив часть записей, друзья решили, что смогут создавать оборотней сами, но просчитались. Проведение кровавых ритуалов, чтобы обратить в ведьм крестьянских девок не дало никаких результатов, и заговорщики зашли в тупик.
Не известно, что они стали бы делать после, но тут Волков, приехавший в Питерсбурх, спьяну рассказал Иванову о своей соседке, упомянув, что девушка — ведьма. Судьба Анастасии была решена. Написав донос на Платона Збышева, друзья хотели похитить девушку, но не успели: та уже попала во фрейлины императрицы. К тому же ее начал охранять Белов.
Это и спутало заговорщикам все планы. Дальнейшее было просто.
— Почему только сейчас доложил? — в сердцах бросила императрица, когда Шувалов закончил.
— Докладывать особо нечего было, — тот развел руками. — Полная картина сложилась лишь под утро, когда Анастасия Збышева наконец вернулась в сопровождении своего жениха.
— И где же они были?
— Сие дело семейное: Петр Григорьевич, несколько недовольный выбором сына попытался похитить девицу и заключить в скит, да в монахини определить… — Шувалов внимательно взглянул на императрицу и поспешно добавил. — Все обошлось. Белов зла на отца не держит, сама же Збышева их помирить обещалась. Вряд ли получиться, но вдруг…
— И как сия девица из скита выбралась?
— Сбежала при помощи офицера измайловского полка некоего Александра Левшина, верного слуги вашего императорского величества, попутно спалив лес и выровняв тем самым единственную дорогу. Жалобу монашки подавать отказались.
— Да что ж за девка то! — императрица всплеснула руками. — Во дворце под руку с одним, в лесу с другим! И за кого ее теперь замуж?
— Если будет позволено, ваше величество, — усмехнулся Шувалов, — то Збышеву лучше замуж за Белова отдать, Левшина же, дабы избежать прогулок по лесам, женить на фрейлине вашей, Дарье Сергеевне, а в качестве благодарности за службу девице в приданное имение дать и душ там пятьсот…