Завет Холкрофта
Шрифт:
— Хорошо, продолжай.
— Если он действительно тот, кто должен привести троих из нас к директорам банка «Ла Гран», без него в Женеве не обойдется.
— Ну и?..
— Наши враги знают это. Они знают и о счете в Швейцарии. Произошло, самое ужасное. Они уже пытались остановить его.
— Кто?
— Думаю, «Возмездие» или «Одесса».
— Сомнительно, — сказал Теннисон. — Такие чрезвычайные новости не утаишь. Представь, как набросились бы на подобное газетчики. «Возмездие» убивает, как, впрочем, и «Одесса». Кто-то пытался расправиться с Ноэлем".
– Теннисон улыбнулся своим мыслям. Конечно, ошибки были допущены,
— Ноэль уже в курсе некоторых из них, — сказала девушка, усмехаясь. — Но не очень-то любит использовать такие вещи.
— Это лучше, чем отдать концы. — Теннисон выдержал паузу. — Гретхен упоминала фотографию Бомонта. Она думает, Холкрофт взял ее.
— Правильно думает. Он убежден, что видел Бомонта в самолете из Нью-Йорка в Рио, и считает, что тот преследует его. Ноэль расскажет тебе и об этом.
Итак, самолет, подумал Теннисон. Американец оказался куда наблюдательнее, чем Бомонту хотелось бы. Его исчезновение будет объяснено — это вопрос нескольких дней, но владение Холкрофтом фотографией объяснить сложнее. Вдруг он покажет ее не тем людям в Швейцарии? Этот фанатик капитан оставил слишком очевидный след от Рио до Адмиралтейства. Необходимо вернуть фотографию.
— Не знаю, что и сказать, Хелден. Я никогда не испытывал к Бомонту особенно теплых чувств. И никогда не доверял ему. Но он провел месяц в Средиземном море. Каким образом он покинул корабль и очутился на борту самолета, вылетевшего из Нью-Йорка, я себе не представляю. Холкрофт ошибся. — Теннисон опять замолчал. Затем продолжил: — Однако, думаю, Ноэлю стоит взять с собой фотографию, когда он отправится на встречу со мной. И пусть не таскает ее с собой повсюду, не говорит больше о Бомонте. Передай это ему обязательно. Все это может привести их к Гретхен. К нам. Да, это определенно хорошая идея — избавиться от фотографии.
— К сожалению, это невозможно. Фотографию украли. Мужчина на другом конце провода застыл. Невозможно! Никто из них карточку не брал. «Дитя Солнца» тоже. Он был бы первым, кто узнал об этом. Кто еще?
— Что ты имеешь в виду? Что значит «фотографию украли»?
— А то и значит. Какой-то мужчина следил за ним, напал, избил до бессознательного состояния и забрал фото. Только и всего.
— Кто он? Какой мужчина?!
— Ноэль не знает. Была ночь, темень. Он очнулся "в поле, в нескольких милях от Портсмута.
— Так на него напали в Портсмуте?
— Как я поняла, почти у дома Гретхен. Ошибка! Произошла чудовищная ошибка!
— А ты уверена, что Холкрофт не лжет?
— Зачем ему это?
— Хелден, вспомни как следует, что именно он тебе рассказал? Это очень важно.
— Но это все: его преследовал мужчина в черном свитере. Ударил каким-то тупым предметом, взял фотографию и скрылся. Остальное — деньги и еще там что-то — оставил. Исчезла только фотография. Все.
— Ясно, — подвел черту Теннисон.
Но ему ничего не было ясно. Почему он так нервничает? Он сам не мог определить, что же тревожит его больше всего в создавшейся ситуации. Ни к чему сообщать о своих тревогах сестре. Как всегда, необходимо контролировать эмоции. Но этот невидимый, непонятный пока источник беспокойства и сомнений нужно отыскать во что бы то ни стало.
— Хелден, нужно, чтобы ты сделала кое-что... для всех нас. Сможешь на денек
— Думаю, да. А для чего?
— Попробуем найти человека, который проявляет такой интерес к личности Холкрофта. Что ты думаешь о прогулке за город, в Фонтенбло или Барбизон?
— Не понимаю. Для чего?
— У меня есть друг в Париже. Частенько он выполняет для меня разного рода необычные поручения. На этот раз я попрошу его сопровождать тебя, безусловно соблюдая все меры предосторожности. Может, нам удастся выяснить, кто еще предпримет эту поездку.
— Зачем такие сложности? Один из наших людей справился бы.
— Не думаю. Не втягивай своих друзей. Полковник не должен иметь со всем этим ничего общего.
— Ладно. Мы отправимся в десять часов утра. Из его отеля. Как я его узнаю?
— Не ты его, а он тебя. Только ничего не говори Холкрофту. Не надо лишний раз расстраивать его.
— Хорошо. Позвони, как только приедешь в. Париж.
— В ту самую минуту и позвоню.
— Спасибо, дорогой.
Теннисон положил трубку. Остался последний звонок, прежде чем он сядет в самолет, держащий курс на Берлин. Нет, звонок не Гретхен. Сейчас Теннисону не хотелось говорить с ней. Если действия и поступки Бомонта действительно настолько опрометчивы, насколько казалось с первого взгляда, если в своем безрассудстве он препятствовал делу «Вольфшанце», то все нити, ведущие к нему и через него в Женеву, должны быть уже перерезаны. Трудное решение предстояло принять. Теннисон любил Гретхен, как очень редкие братья любят своих сестер; мир не признает такой любви. Гретхен — умная и чуткая женщина, заботилась о нем, утоляла все его порывы и желания, и никогда ни одно осложнение не омрачило их отношений. Он был полностью свободен и озабочен лишь тем, чтобы выполнить чрезвычайную миссию, возложенную на него. Главное дело жизни. Придется положить всему этому конец. Гретхен, его сестра, любимая женщина, его друг, должна умереть.
Холкрофт слушал Альтину, потрясенный ее спокойствием и уравновешенностью. Вчера были похороны.
— Ты сделал все, что должен был, Ноэль. Чудесный человек умер глупо и бессмысленно. Все это очень нелепо. Но мы ничего теперь не в состоянии поправить. Поэтому необходимо забыть, поставить на этом крест.
— Но есть нечто, что ты в состоянии сделать для меня.
— Что же?
И Холкрофт рассказал матери о смерти Манфреди — так, как это видели швейцарцы. Старый человек разрушался под бременем боли и страданий, предпочтя быстрый конец продолжающейся немощи.
— Последнее, что он сделал как банкир, — встретился со мной в Женеве.
Минуту Альтина молчала, вспоминая друга, однажды сыгравшего серьезную роль в ее жизни.
— Это так похоже на него — завершить перед смертью дело столь важное для всех нас. Не оставить его для других.
— Но это не все. Кое-что в нашем последнем разговоре касалось тебя. Он сказал, ты поймешь. — Холкрофт вцепился в телефонную трубку и старался говорить как можно тверже и убедительней. Он пересказал матери идею Манфреди о том, что многие помнят, какую роль сыграла эта сильная женщина в жизни Генриха Клаузена: его решение предать рейх — безусловно, дело ее рук. И в этом уверены многие. Холкрофт объяснил матери, что, не исключено, остались фанатики, по сей день жаждущие отмщения. Поэтому старый и верный друг Манфреди не имеет права рисковать: Альтина не должна быть мишенью, она должна исчезнуть, на какое-то время удалиться туда, где ни одна живая душа не сможет ее отыскать. На тот случай, если всплывет имя Клаузена. — Ты понимаешь меня, мама?