Завет лихого пацана
Шрифт:
Повезло только с третьей попытки.
На корявом английском таксист объявил цену. Прикинув, Горовой подумал о том, что за такие деньги можно было бы нанять вертолет, но решил из образа не выпадать и согласился.
Гостиница оказалась неплохой. За последние годы в России научились создавать комфорт, хотя не везде, а только в некоторых заповедных уголках, к которым следует причислить и гостиницы для иностранцев. Другими стали стены, поменялся интерьер, а вот глаза халдеев все те же — горящие в ожидании щедрого вознаграждения. Горовой улыбался на все четыре стороны и раздавал чаевые, правда, исключительно
Прислуга — народ полезный и всегда очень осведомленный. Так что благосклонностью персонала пренебрегать не стоит.
Горовой вел себя, как иностранец на отдыхе, ходил в рестораны, прогуливался по музеям, посещал выставки. Обычный старик на пенсии, старающийся получить от жизни максимум удовольствия. В рюкзачке у него была даже карта с достопримечательностями, где крестиками он отмечал места, в которых нужно побывать.
Вот побудет он здесь и покатит в следующую страну, столь же занимательную, как и Россия.
В действительности же Горовой проделывал весьма напряженную работу. То, что он продолжает находиться под наблюдением даже в гостинице, Остап понял уже после пары часов после пребывания в номере, сначала на этот счет у него зародилось только смутное подозрение, а когда он однажды поднял трубку телефона, то услышал едва уловимый щелчок. В этот момент Горовой невольно замер, наверняка где-нибудь снаружи торчит телекамера, соединенная с оптическими волокнами в стекле.
От столь неприятного открытия Горового бросило в жар. ФСБ ничего не стоило запереть его на Лубянке на весь остаток жизни, и если чекисты в действительности знают о его прошлом, то отыскать причину для ареста им будет несложно.
Горовой вышел в холл гостиницы, мысленно прокачивая ситуацию.
Он не выходил на связь уже второй день. Срок контакта не пропущен, в запасе оставалось еще три дня. Если же он промолчит неделю, то это будет сигналом об опасности, и центр должен будет готовиться к запасному варианту.
Но это уже без него!
А это означало, что с тремя миллиардами долларов придется распрощаться окончательно, равно как и с фамильной ценностью, алмазом «Султан». От подобного предположения у Остапа Ильича пересохло в горле. В этот момент в холле гостинцы появилась администраторша, с которой у него завязались весьма дружеские отношения. Одарив посетителя любезной улыбкой, она заторопилась к выходу. И Остап Ильич проглотил спазм, так некстати перехвативший горло.
Горовой считал себя специалистом по связи. Именно на этом этапе заваливается подавляющее количество разведчиков. Важно не только добыть информацию, но и передать ее в нужные руки. А потому не надо спешить, выходить на контакт стоит только в том случае, когда уверен в стопроцентной гарантии безопасности.
Поначалу Горовой хотел организовать тайник, куда можно было бы сбрасывать информацию, например, под сиденье электрички. Вряд ли в такой толчее кто-нибудь способен обратить внимание на крошечный листок бумаги, прикрепленный снизу к сиденью жвачкой. Но потом он решил отказаться от такой идеи. Любой тайник всегда улика, а потому лучше выходить на связь непосредственно с агентом. Во всяком случае, зафиксировать разговор будет крайне сложно, для этого чекистам
Посмотрев на часы, Горовой вышел из гостиницы и почувствовал, как затылок стало слегка покалывать. Ему захотелось обернуться, но, преодолев искушение, он двинулся дальше.
Две остановки Горовой прошел пешком. Он подолгу выстаивал у переходов, пропуская транспорт, после чего переходил дорогу. Со стороны могло показаться, что он самый обыкновенный пешеход, вот сейчас дойдет до ближайшего сквера, посидит на скамейке, отдохнет и пойдет дальше.
Однако цель у Горового была. Не далее как вчерашним вечером в газете «Из рук в руки» он прочитал объявление о том, что на улице Ломжинской в сорок четвертом доме продается антикварный самовар. На первый взгляд в объявлении не было ничего необычного. По нынешним временам можно приобрести и не такое чудо, однако это была шифровка, и понимать ее следовало так: «Встреча состоится четвертого числа, в двенадцать часов в Музее современного искусства».
До назначенного времени оставалось пятнадцать минут, а потому можно было не спешить, а заодно попытаться выяснить, действительно ли за ним наблюдают.
Горовой подошел к газетному киоску и принялся рассматривать выставленные на полках журналы. Лучшего способа, чтобы сосредоточиться, не существовало. Неприятное ощущение в области затылка исчезло. Неужели за ним больше не наблюдают? Верится с трудом. Скорее всего, филеры идут на значительном расстоянии, излучение биополя в этом случае значительно слабеет.
За последние годы шпионская техника шагнула далеко вперед. Микрофоном узконаправленного действия можно подслушать собеседников на расстоянии полутора километров, а то и побольше. Но это в стационарных условиях, в закрытой комнате. Куда сложнее подслушать разговор, который происходит в больших помещениях со значительными шумовыми помехами. Поэтому для встречи более всего подходит зал музея. В огромных помещениях каждый посетитель на виду, так что будет заметно любое проявление чужого любопытства.
Горовой остановился перед высокой резной дверью, с правой стороны которой блестела металлическая табличка «Музей современного искусства». Он постоял немного, как бы раздумывая, стоит ли поддаваться соблазну, после чего решительно перешагнул порог.
Поднявшись на второй этаж, он оказался в зале изобразительного искусства. Перед тем как прийти в музей, он изучал его экспозицию по буклетам и примерно представлял, где размещаются те или иные картины или скульптуры. Место для встречи следовало выбирать около стены и подальше от окна. Вероятность того, что наблюдать за ними будут с улицы, чрезвычайно мала, но все-таки…
Подходящее место отыскалось. Его Горовой тоже подобрал загодя: в углу, у картины «Наваждение». Лучшего названия для предстоящей встречи придумать трудно. Очевидно, какая-нибудь передовая мазня несостоявшегося гения. Порой Горовому казалось, что художники-авангардисты пишут свои картины исключительно для критиков, потому что подавляющее большинство людей от подобных творений приходит в полнейшее недоумение.
Интересно, представитель какого же направления нынешнего авангарда на этот раз испохабил холст?