Завет лихого пацана

Сухов Евгений Евгеньевич

Погасив скорость, Никита без остановки переехал железнодорожный путь. Уже подъезжая к шлагбауму, он увидел, как к нему навстречу двинулся инспектор, лениво помахивая жезлом. Свет фар выхватил в ночи белые светоотражающие полосы на его одежде.

— Кажется, приехали, — в сердцах сказал Никита.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Вероника.

— Я нарушил правила… Вот нас и останавливают…

— Может, обойдется?

— Надеюсь.

Не обошлось. Инспектор, приблизившись, повелительно махнул

жезлом. Движения ленивые, усталые. За день он успел намахаться, а потому поднять лишний раз жезл представлялось для него огромной работой. Но, проявляя волевые усилия, он все же вскинул руку, давая знак остановиться.

— Ты только не выходи из машины, — предупредил Никита Веронику.

Притормозив, Никита стал дожидаться инспектора. Через боковое стекло он видел, что тот не спешил, словно тащил на своих плечах непосильное бремя. Наконец он поравнялся с машиной. Никита распахнул дверцу, милиционер привычно поднес ладонь к виску и представился:

— Старший инспектор майор Журавлев. Вы знаете, что нарушили правила дорожного движения?

— Но…

— Вы видели перед железнодорожными путями знак «стоп»?

— Но я хотел…

— Это одно из самых серьезных нарушений.

— Послушайте, ведь я раньше не раз проезжал здесь. На этот знак уже давно никто не обращает внимания. Это же просто какая-то слепая ветка, по ней поезда не ходят!

— Ваши права, — протянул майор ладонь.

Жезл, свесившись с кисти и раскачиваясь подобно маятнику ходиков из стороны в сторону, невольно завораживал. Наверное, нечто подобное чувствует кролик, когда кобра, поднявшись, начинает раскачиваться на хвосте.

Никита, так же как и Журавлев, делал вид, что они не знают друг друга. Одно ему было ясно: он — фигурант какой-то сложной многоходовой игры, и кто-то очень хорошо осведомлен о всех его действиях. Но кто это и каким образом он осведомлен о планах Никиты? Неясные подозрения забрезжили в его душе. Но он отогнал их, надо было играть дальше. Что ж, если Журавлеву угодно быть старшим инспектором, то надо и вести себя с ним соответственно…

— Может, как-нибудь договоримся? — примирительным тоном начал Зиновьев и тотчас понял, что допустил ошибку.

— Ах, вот оно как. Взятка должностному лицу!

— Послушайте, какая взятка?! — запротестовал Никита. — Вы меня не так поняли.

Лицо инспектора мгновенно посуровело, от прежней сонливости не осталось и следа.

— Вылезайте из машины! Разберемся. — Заглянув в салон, он добавил: — Вы тоже выходите.

— И сколько же вы нас будете держать здесь? — спросила Вероника.

— Если вы говорите о себе, то до установления личности.

Зиновьев вышел. Следом, перекинув ремень сумочки через плечо, выбралась Вероника.

— Пройдемте на пост, — показал он рукой в сторону небольшого двухэтажного здания.

У поста стояли еще трое инспекторов и

с заметным любопытством наблюдали за пассажирами. От столь откровенного интереса к своей персоне Никите стало слегка не по себе.

— Я не знаю, в чем меня обвиняют.

— Сейчас все поймете, — примирительно сказал майор, увлекая за собой Никиту.

Вероника, чуть поотстав, шла немного в стороне. Майор распахнул дверь, пропустил вперед Зиновьева и Веронику. Перешагнув порог, Зиновьев невольно опешил. Такие встречи случайными не бывают, за столом у окна сидел генерал-майор Яковлев в добротном штатском костюме. А рядом, также в гражданке, еще двое. Прежде Никита их не видел.

Дружелюбно улыбнувшись Никите, генерал перевел взгляд на майора.

— Журавлев, а девицу-то зачем сюда привел? Я же тебе про нее ничего не говорил.

— Что-то в ней меня насторожило.

— Ну, разве что так. — Посмотрев на Веронику, Яковлев твердо спросил: — Так где алмазы?

— Они в рюкзаке, на заднем сиденье, — бесцветно сказала девушка.

— Это так, Никита?

Нахмурившись, Зиновьев молчал. Повернувшись к Журавлеву, генерал распорядился:

— Принеси рюкзак.

— Слушаюсь, товарищ генерал-майор, — бодрым голосом отозвался тот, поворачиваясь.

— Ты так и думал уехать с алмазами? — то ли спросил, то ли укорил Никиту Яковлев, когда майор ушел. — А как же наш уговор?

— Я ничего не думал, просто так складывалось, — угрюмо сказал Зиновьев.

— Ну-ну. И вот теперь ситуация для тебя складывается не самым лучшим образом.

Вошел Журавлев и бережно поставил рюкзак на стол.

— Доставай! — потребовал генерал.

Расстегнув рюкзак, майор сунул в него руку и, вытащив небольшой черный мешочек, развязал его, аккуратно ссыпав прозрачные камушки на стол.

— Ого! — невольно выдохнул Яковлев. Подняв голову, он сказал: — Хорошая работа, Вика. Можешь идти.

— Есть, товарищ генерал-майор, — четко развернувшись, девушка направилась к двери.

— Надо будет произвести опись, — сказал генерал. — Давай, Журавлев, начинай. Считай, что ты в своем розыске добился выдающихся результатов. А потом, это ведь твое дело, доведи его до конца. А там посмотрим… Есть мысль пригласить тебя на работу в ФСБ…

— Слушаюсь, — бодро козырнул Журавлев.

— А ты чего стоишь? — Яковлев посмотрел на Никиту, продолжавшего топтаться в центре комнаты.

— А чего делать-то? — недоуменно спросил Никита.

На губах Яковлева застыла снисходительная улыбка.

— Проваливай отсюда!

— Что, прямо так?

Генерал усмехнулся:

— А ты хочешь как-нибудь по-другому? Иди и помни, если услышу, что ты болтаешь о том, что здесь произошло, так даже шнурков от твоих ботинок не найдут. Ты меня понял?

— Да, — коротко сказал Зиновьев и двинулся к выходу.