Завет
Шрифт:
— Бэваандорлааши иш Ааламполгааршааги Хиватал, — ответил он.
Цислейтанец непонимающе уставился на него.
— А…
— «Официальная государственная структура для путешественников в другие страны», — перевёл Каин.
— Да, точно.
— Только они вам ничего не оформят. Компьютер перенесли в другую комнату, сотрудники ищут его уже неделю.
— И что мне теперь делать?
— Ждать пока вывезут на границу и расстреляют, — пробурчал Виктор. — У нас депортация только в мешке для трупов. Речной патруль выловит
— Твоё валашское происхождение опять даёт о себе знать? — спросил Каин.
— Улицы Брана и Брашова учат мороев бить первыми.
Виктор продемонстрировал самую очаровательную из своих улыбок. И без того напуганный встречей с вампирами цислейтанец заметил кобуру под расстёгнутой курткой Кальфу.
— Вы из… эммм… Хонвидшэгг?
Виктор расхохотался так, что подавился лепёшкой. Кальфу попыталась помочь, но он уклонился.
— Не пристраивайся ко мне сзади, я не готов к столь тесному контакту с твоим маленьким женским членом. И руки держи так, чтобы я их видел.
— Ты просто боишься, что у Кальфу член больше, — сказал Каин.
— Нокс просто слишком высокого мнения о себе.
— Даже не думай покуситься на мою невинность.
— Да кто б решился… Но раз ты планируешь блюсти свою инцелостность[6] до самой смерти, то не буду мешать.
— А то вдруг ты воображаешь нас героями сериала «Блудопешт». Хотя в некоторых сериях актрисы что надо, я бы не отказался от знакомства.
— Видимо, диагноз в твоей медицинской карте — безудержный фаллоцентризм, — сделала вывод Кальфу.
— Я что-то не так сказал? — осторожно поинтересовался цислейтанец, дождавшись паузы в диалоге.
— Ну… как вам сказать… Вообще всё верно, но есть один нюанс…
— Мы не состоим в Национальной защитной заднице, — пояснила Кальфу. — Это…
— Это такие парни с автоматами, которых боятся даже цыгане, — продолжил Виктор. — Нас, как видите, они не боятся. Да и автоматов у нас нет. Этих парней несложно узнать: у них две задницы. Одной думают, на вторую каску надевают. Понимаете?
Каин обернулся. Блеснули рубиново-красные глаза, и гротескная бочкообразная фигура скрылась в переулке.
— За нами следят.
— Никого не вижу, — сказала Кальфу.
— Уже ушёл. Это был гомункул.
— Нижний город ближе, чем кажется, — заметил Виктор.
— Только этих крыс нам не хватало. И так весь Офенпешт провонял беженцами, так ещё и гомункулы из подземелий лезут.
— Ты точно поддерживала идею ультраправых поставить электрозабор на границе, — сказал Виктор.
— Лучше бы все подступы к границе заминировали, дешевле обойдётся.
— А уцелевших сковывать цепями и топить в Дунае? Или выделить им гончарное поле и пару некромагов, пусть сами себя хоронят?
Кальфу дёрнула плечом и отвернулась, ничего не ответив.
— Или ты из тех, кто тырил с набережной чугунные ботинки? Ну, с мемориала[7]?
— Отвянь. Зачем мне
— Куда-то же они девались, в конце концов.
— Уймись, — сказал Каин.
— Ладно, ладно, не кипятитесь. Будем считать, что чугун гомункулы присвоили и переплавили.
Цислейтанец почти пересёк черту панической истерики.
— Мы вынуждены вас покинуть, — сказал ему Каин. — Загляните на следующей неделе. Если повезёт, то компьютер найдётся, и вам выдадут документы. Но учтите, там запись за два месяца, а оформлять вас могут полгода. И что лучше приходить со своей бумагой, в миграционке она имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент.
— Это если не произойдёт ничего непредвиденного, — добавил Виктор.
— Непредвиденного?..
— Всё что угодно. Потеря оборудования для дактилоскопии, вспышки неизвестных науке заболеваний, нашествие инопланетян, королевские битвы пингвинов, очередной великий потоп, вызванный турниром по пинг-понгу в Китае.
— Я не уверен, что правильно вас понял…
— Никто не понимает, — отрезал Виктор. — Но это нормально. Добро пожаловать в Транслейтанию, чудесную страну…
Каин перебил его:
— …на границе которой висит здоровенный плакат с надписью «Пошли на…».
— Это и есть гостеприимство, — не дал договорить Виктор. — Идём, хватит стращать нашего гостя.
— Погоди, он ещё даже штаны не намочил.
— Не стоит доводить до подобного.
— Ха-ха. Это он ещё не знает, что тайну оформления гражданства свято хранят в своих оккультных архивах члены тайного ордена святого Гуяша[8] и раскрывают только тем, кто прошёл жуткие испытания, произнёс не менее жуткие клятвы и принёс в жертву другого цислейтанца на перепутье дорог в полнолунье, осыпав его тело крошками Добоша[9]. А если неправильно произнести заветные слова, то явится демон Пазузу[10].
— И съест ваши грешные цислейтанские жопы, — добавил Виктор. — Да, не забудьте снять галстук, если не хотите заночевать в участке — здесь этот цвет вне закона.
При слове «Добош» Кальфу оживилась.
— Тут есть одно место, можем зайти, как закончим.
— Только если ты угощаешь, — ответил Виктор.
— Очень по-джентльменски.
— Я не могу позволить себе быть члентльменом, у меня зарплата маленькая. И потом, в стране равноправие.
— Уверена, ты вспоминаешь об этом только когда выгодно.
— Мир несправедлив, Кальфу. Так что привыкай.
— Значит, пойдёшь в угол для наказанных, — решила она. — Что насчёт тебя, Каин?
— Уговорила, идём.
— Счёт пополам, — предупредила Кальфу.
— По рукам.
— Ты решила сменить гнев на милость? — спросил Виктор. — Или антидепрессанты наконец-то подействовали?
— Не завидуй.
— Чему? Можно подумать, Каину теперь обломится.
— Главное, что тебе не обломится. Вкус мохнатки ты себе только вообразить можешь.