Завет
Шрифт:
— Вот она я. — Она прикусила губу, чтобы не закричать в голос: «Господи, как заставить его услышать?»
— Ты вооружена?
Она рассмеялась, и от горечи этого смеха ей захотелось сплюнуть.
— Думаешь, я пристрелю тебя?
— Ты же пристрелила дядю Тони.
— Он был предателем, лазутчиком рыцарей!
— Ты перерезала горло отцу Дамаскиносу!
— Что?! — Дженни изумленно уставилась на него. — Что ты сказал?
Он шагнул к ней, ненавидя ее и изумляясь мнимой естественности ее реакции. — Где он?
— Если отца Дамаскиноса и убили, я
— Я больше не могу быть ни в чем уверен, — отрезал Браво. Хватит с него этой напускной невинности. — Где кинжал?
— О чем ты, черт возьми, говоришь?
— Отдай мне его немедленно!
— Ты с ума сошел? Я понятия не имею, о чем…
Он схватил ее за руку и потащил в тень истрепанного, ветхого навеса. Со стороны они выглядели обыкновенной парочкой, повздорившей по какому-нибудь пустячному поводу.
— Отпусти меня, — тихо, ожесточенно сказала Дженни. Несмотря на все ее старания, он упорно не желал слушать, и ее поневоле все больше злило это бестолковое упрямство. Какой смысл оправдываться? Его холодный, отстраненный взгляд лучше всяких слов говорил о том, что он все равно ей не поверит. Он не хотел верить. Теперь Дженни ясно видела это, опускаясь все ниже в глубины отчаяния.
— Так вот, послушай, — процедил Браво. — Михаил Картли — уверен, тебе знакомо это имя — жаждет твоей смерти. Он отправил человека, чтобы тот пристрелил тебя, наказав по заслугам за предательство…
— Я не предавала вас!..
— Заткнись! — Браво резко толкнул ее, так что она, отшатнувшись, чуть не сбила с ног плотного круглолицего турка, с энтузиазмом торгующегося с уличным продавцом из-за медного чайника. Браво не обратил внимания на его короткий удивленный выкрик. Он пытался не замечать темных кругов под глазами Дженни, ее неестественной бледности… будто что-то неумолимо разрушало ее, подтачивая изнутри, разъедая душу. Это было непросто, — стоило только увидеть ее, и сердце мучительно заколотилось. Несмотря на все ее вранье, ее коварство, ее чудовищное, бесчеловечное предательство, он… Боже, помоги мне. Сердце болезненно сжалось, словно от неожиданного жестокого удара. Сможет ли он простить себя за то, что все равно любит ее?
— Ты до сих пор жива только потому, что я обещал Картли поговорить с тобой. Узнать имена оставшихся предателей, если они существуют.
— Понятия не имею. Тебе надо было спросить у Энтони Рюля…
Имя Энтони на ее губах перешло в крик — Браво грубо выдернул ее за руку обратно на шумную улицу, потрясенный неожиданно открывшейся ему истиной. Владевшая им безумная, всепоглощающая ярость была порождена любовью. Его ненависть к ней не была профессиональной ненавистью. Он не сумел внять предостережению дяди Тони, он позволил себе окунуться с головой в опьяняющие волны Voire Dei. Он любил ее, а она была воплощением зла. Боже, как такое могло с ним случиться?
— Что ж, раз ты не хочешь отвечать по-хорошему, я отведу тебя к Картли, — нарочито зловеще произнес он. — Он заставит тебя заговорить…
Он встретился с Дженни взглядом
— …Если понадобится — под пыткой.
Дженни оцепенела, ошеломленная, словно пораженная ударом молнии.
— Как ты можешь… Господи, да как у тебя только язык повернулся! Я готова отдать жизнь, защищая тебя, и ты это знаешь!
Рядом с щекой Дженни что-то коротко прожужжало; охнув, она отшатнулась и сделала шаг назад. Круглолицый турок потерянно взмахнул руками, выронив купленный чайник, и начал заваливаться на продавца. Пуля угодила ему прямо между лопаток.
Рынок захлестнуло настоящее цунами криков и отчаянно жестикулирующих рук. Со всех сторон к месту происшествия сбегались люди. В образовавшейся толчее Браво на мгновение потерял Дженни из виду. Воспользовавшись моментом, она растворилась в толпе. Преследовать ее было бессмысленно. Через несколько секунд она исчезла бесследно, а его подхватил беспорядочный, неуправляемый поток охваченных паникой людей.
— Вы обещали мне…
— Я человек слова, — жестко сказал Картли.
— И все-таки кто-то из ваших людей пытался убить ее.
Картли скрестил руки на груди. Браво увидел цветную татуировку на тыльной стороне запястья: на смуглой коже расправил рыжевато-коричневые крылья летящий ястреб.
— Ручаюсь, стрелял не мой человек.
— Кто же еще? — спросил Браво.
— Вы сомневаетесь в моей честности?
— Я просто спрашиваю.
Картли мрачно сдвинул брови. В его голосе появились едва различимые новые интонации.
— Нет. Вы обвиняете.
— Это лишь ваша трактовка, и не слишком точная.
Калиф коснулся плеча Браво, пытаясь остановить его, отвести в сторону от греха подальше. Но Браво стряхнул его руку, вознамерившись стоять на своем.
Они застыли по углам невидимого треугольника перед входом в магазин, окруженные отпрысками Картли. У него было четверо взрослых сыновей, сложенных в точности, как отец, таких же жилистых и крепких, и дочь, с которой Калиф уже успел познакомить Браво. Браво чувствовал, что в воздухе повисло напряжение, но на этот раз совсем не деловое. Давешние посетители давно ушли; торговцев, обсуждавших с Картли условия сделок, несколько минут назад проводил к выходу его старший сын.
— Ирема, твое место дома, с матерью, — сказал Картли.
— Но, отец…
Один из ее братьев оборвал возражения, отвесив сестре затрещину. Ирема смолчала, только прикусила до крови губу.
Картли и не подумал бранить сына; вместо этого он произнес:
— Ступай. Ты будешь наказана. Но если мне придется отправить с тобой брата, наказание будет еще более суровым.
Ирема сердито посмотрела на ударившего ее брата, потом перевела светящийся искренним любопытством взор на Браво. Мгновением позже, пряча глаза от свирепого взгляда отца, она поспешила прочь и пропала за ближайшим поворотом.