Завет
Шрифт:
Браво кивнул.
— Но у нас еще есть уравнение. Начиная со второй буквы, шифр меняется. Ключ — уже не четыре, а восемь символов.
— То есть вторую букву в слове заменяем на восьмую от нее по счету?
— Точно, и дальше в том же духе. Третью букву заменяем на девятую, четвертую — на десятую.
— И что же написано на монете?
Браво, закончив писать, показал ей результат.
— «Кошелек нищего в шкафу для податей», — перевела она. — Ты понимаешь, что это значит?
— Думаю, нам нужно отправиться в I Mendicoli и выяснить это. — Он заплатил по счету, и они вышли из кафе.
Солнце
— Боже… да ведь вода воняет, и еще как! — изумилась Дженни, когда они пересекали канал по мосту.
Браво рассмеялся.
— О да, аромат Венеции — это для ценителей! К нему нужно привыкнуть.
— Ну нет уж, увольте!
— Ничего, со временем, ручаюсь, ты изменишь мнение, — со смехом резюмировал Браво.
Он шел впереди, а Дженни время от времени останавливалась, словно в недоумении.
— В чем дело? Думаешь, я не найду дорогу? — спросил он наконец. — У тебя совершенно потерянный вид.
— У меня ощущение, что за нами следят. Обычно я ориентируюсь по отражениям в витринах магазинов или автомобильных зеркалах, но пока почти все витрины закрыты, а машин здесь, понятное дело, нет. Вода не годится. Крайне ненадежный способ, — из-за ряби и бликов все равно ничего толком не разглядеть…
Они продолжили путь, охваченные смутным беспокойством, окруженные со всех сторон запахами утренней Венеции. Ветерок с легким винным привкусом, мимолетное дуновение женских духов, специфический запах светлого истрийского камня — все эти ароматы были словно принесены с нормандского побережья на крыльях архангела Михаила. Но все перебивал вечный тяжелый запах разложения, исходящий от темно-зеленой воды. В Венеции даже среди бела дня, в ясную, солнечную погоду, вас не оставляло острое ощущение близости тайны. Бесконечно поворачивая, вы слышали чьи-то шаги, то приближающиеся, то удаляющиеся; неожиданно попадали из узенького переулка на одну из венецианских campo, старинных площадей, где разговаривали между собой приглушенными голосами старики, и одинокая фигура в черном, крадучись, в последний момент ускользала из поля вашего зрения.
Первая остановка была в районе Сан-Поло, где соединял берега Большого канала мост Риальто, построенный в 1172 году и до века девятнадцатого остававшийся единственной пешеходной переправой между право- и левобережной Венецией. Браво и Дженни ступили на мост, наблюдая, как по обеим сторонам канала начинали работу магазины: гостеприимно распахивались двери, раскрывались ставни, по бокам от входа и в витринах появлялись зазывные вывески.
Банк Венеции располагался сразу за Эрберией, старинным открытым рынком времен Казановы. Здесь продавали зелень и свежие продукты, каждое утро привозимые в Венецию с небольших островков, усеивавших воды лагуны. Острый запах пряных трав смешивался с пьянящим ароматом спелых апельсинов, спаржи, молодых артишоков — castradure и благоуханием только что срезанных цветов. Они пробирались по рынку через радостно гомонящую толпу. Дженни, охваченная необъяснимой тревогой, пыталась
Банк занимал роскошное старинное здание в византийском стиле, с галереями и многочисленными обрамленными колоннами узкими сводчатыми окнами; оно было отстроено заново после опустошительного пожара 1514 года. Как многие здания в Венеции, это отличалось богатством тонкой отделки, искусной работы каменными скульптурами и готическими угловыми камнями. Внутри мраморные стены поднимались к куполу, центр которого украшала великолепная мозаичная картина, изображающая венецианский флот под поднятыми парусами.
Браво что-то сказал худощавому господину средних лет за высокой стойкой, закрывавшей проход наверх, и тот передал ему бумажную форму, куда необходимо было внести исключительно номер счета. Браво не понадобилось даже вписывать свое имя, только расшифрованные цифры из записной книжки отца.
Служащий забрал форму и удалился. Он отсутствовал минуты три, не больше. Вернувшись, он открыл дверцу на стойке и пропустил Браво, — но не Дженни. Вежливо и почтительно, но при этом твердо он произнес:
— Надеюсь, вы понимаете, синьорина. Устав банка запрещает доступ к ячейке кому-либо, кроме держателя счета. Видите ли, это вопрос безопасности.
— Я все понимаю, синьор, — улыбнулась Дженни и, обратившись к Браво, добавила: — Я подожду на улице. Поищу нашего приятеля. — Она имела в виду Берио, подозревая, что он все-таки тайком следовал за ними.
Браво кивнул.
— Я скоро вернусь.
Служащий повел его по мраморному полу к лестнице, ведущей в небольшой вестибюль. Они поднялись наверх. Массивная дверь в депозитарий была открыта. Ну конечно, это ведь Венеция. Банковские хранилища здесь размещались не внизу, в подвалах, а наверху, так что им не страшны были регулярные наводнения.
Они прошли в маленький кабинет, один из шести, что располагались по левую руку от входа в холл. Здесь служащий оставил Браво на короткое время, а затем вернулся, держа в руках продолговатый металлический ящичек. Он поставил его на стол перед Браво и сказал:
— Я буду ждать вас снаружи, синьор. Когда закончите, позовите меня.
Он вышел из комнатки, бросив на прощание взгляд через плечо.
Некоторое время Браво молча смотрел перед собой, представляя отца на этом самом месте. Декстер сидел здесь, на этом самом месте, а на столе стоял ящичек с открытой крышкой… Браво протянул обе руки и сжал ящик, как будто металлические стенки до сих пор хранили живое тепло от прикосновений отца. Потом откинул крышку.
Дженни стояла возле входа в банк, укрывшись в тени галереи, и смотрела на залитую солнцем улицу. С деланно скучающим видом прислонившись к одной из колонн, она потягивала из небольшого стаканчика апельсиновый сок, купленный на рынке прямо с лотка. Терпкий вкус свежевыжатого сока был превосходен, но все остальное ей решительно не нравилось. Рыская взглядом по многолюдной площади, Дженни не могла избавиться от ощущения нависшей угрозы. Глухо болели виски, словно невидимый призрак Декса упорно пытался втолковать ей что-то важное.