Заветное чувство
Шрифт:
– Прежде всего хочу попросить прощения.
– Вы? У меня?
– Да, дорогая. Когда вы пришли ко мне, взволнованная и счастливая, чтобы доверить ваши отношения с моим сыном, я была поражена вашей храбростью и чувством ответственности. Ведь тогда несколько лет назад, при нашей первой встрече, вы правильно поняли меня. Хотя вы понравились мне как человек, но я не могла вообразить вас женой своего сына. Увы, социальные предрассудки и конъюнктурные соображения живучи, дорогая. Эрвин же, напротив, просто очарован вами. Возможно, во мне заговорила и материнская
Мелия попыталась остановить Дороти, но миссис Хилмэн лишь покачала головой, полная решимости закончить признание.
– Поэтому тогда, в первый вечер нашего знакомства, я так прямо говорила с вами. Я вовсе не желала обидеть ни вас, ни Эрвина. Однако когда позже узнала, что вы порвали вашу помолвку, стала думать, что это произошло из-за нашего разговора.
– Миссис Хилмэн, не надо… В этом нет необходимости. – Мелии было неудобно видеть, как эта гордая женщина кается перед ней.
– Напротив, сожалею, что не сказала вам этого раньше. Когда вы станете моей невесткой, а надеюсь, что так и будет, то для нас с вами очень важно… начать все сначала, чтобы мы не таили друг на друга зла.
У девушки от волнения кровь застучала в висках.
– Вы это сказали серьезно? Насчет того, что я стану вашей невесткой?
– Совершенно серьезно. Когда мы узнаем друг друга лучше, вы поймете, что я всегда говорю то, что думаю. Ну а теперь позвольте продолжить.
– Конечно. Простите, миссис Хилмэн.
Дороти слегка улыбнулась.
– Когда вы узнаете меня получше, то также поймете, что не надо бояться. Я хочу, чтобы мы стали друзьями, Мелия. И умоляю вас стать матерью моих внуков. – Она снова улыбнулась. – Не всех, разумеется, но хотя бы половины.
Девушка была тронута искренним раскаянием матери Эрвина.
– Да… так на чем я остановилась? Ах, да! Три года назад, когда вы перестали встречаться, я, откровенно говоря, – уж простите меня, Мелия, – испытала облегчение. Но Эрвин очень тяжело переживал разрыв. Тогда я стала понимать, что, возможно, поступила опрометчиво. Несколько месяцев размышляла, не позвонить ли вам. К своему стыду признаюсь, что все время откладывала это… Нет, – голос задрожал, – я, скажу правду, смалодушничала. Мне казалась ненавистной даже сама мысль вновь увидеть вас.
– Не надо, миссис Хилмэн. Не вспоминайте. Все это случилось так давно.
– Вы правы, но это нисколько не умаляет моей вины. – Дороти задумалась, но потом вновь продолжила: – Той осенью Эрвин очень изменился. Он был всегда такой веселый и беззаботный… Да, хотя чисто внешне его поведение не изменилось, он продолжал шутить или подтрунивать над кем-то, но все это как-то не так, как раньше. Погасли глаза, и как бы пропало желание жить. Ничто по-настоящему не интересовало его, ничего надолго не привлекало внимания. Да и девушки… Эрвин встречался с одной, с другой, ни к кому не испытывая большого интереса. Он не то что не был счастлив, просто не жил, и все это видели.
Как себя чувствовала в то время Мелия, Дороти не поинтересовалась. При всем великодушии состояние сына волновало ее больше, чем переживания девушки.
– Как
– Нет-нет, мнеинтересно! – взмолилась Мелия.
– Признаюсь, что мне стыдно за то, как мы себя тогда вели, – продолжала самобичевание Дороти. – Мы с Джоном искренне верили, что Николь Шеффилд – подходящая партия для Эрвина. Она была влюблена в него в четырнадцать лет. И мы изо всех сил старались их поженить. Но, как вы знаете, мы опять ошиблись. Николь влюбилась в Джорджа, а он – в нее. Казалось бы, эти два случая должны бы отучить меня вмешиваться в жизнь взрослых детей, но, увы, как вы знаете, этого не произошло.
На это Мелии было нечего возразить.
– В начале лета мы с Джоном заметили, что Эрвин как бы весь засветился изнутри. Стал похож на себя прежнего. Потом узнаем, что вы стали работать у него. И я решила: если вы намерены возобновить свои отношения, не стану больше чинить вам препятствий.
– Вы и не возражали, – поспешно произнесла Мелия.
– Внутренне я уже настроилась, поэтому, когда вы заявили о вашей свадьбе, не стала возражать, но потом вы стали настаивать на скромной церемонии, совершенно не понимая, какие строгие требования общество предъявляет к моему мужу и всей семье. Вы уехали от меня расстроенная, но и тогда я опять решила, что если вы расстанетесь, это – к лучшему. Я бессердечная эгоистка, которую волнуют лишь проблемы собственной семьи, и виновата во всем.
– Вы слишком строги к себе, миссис Хилмэн.
– Это еще не все, Мелия. – Руками, затянутыми в перчатки, Дороти нервно стиснула сумочку. – Эрвин доверчиво приехал поговорить о вашем будущем. Никогда не видела его таким печальным. Ни одна женщина еще не имела над ним такой власти, как вы. Видите ли… мы с сыном всегда были очень дружны, и… тяжело говорить об этом… короче, стало обидно, что какая-то девчонка забирает его у меня. И я сказала со зла, что если вы собираетесь снова бросить жениха после первой же трудности, то вы его просто не стоите. Наверное, это прозвучало у меня слишком убедительно. Эрвин ответил, что не может бороться против нас обеих, и решил больше не настаивать на вашем браке.
– Он и мне сказал то же самое, – пробормотала Мелия.
– С тех пор прошло уже несколько недель. Мой сын по-прежнему очень любит вас. После аварии он не выходил из больницы. Однажды утром я зашла сюда и увидела его одиноко сидящим в больничной церкви. Он молился. – Женщина перевела дух, нижняя губа слегка дрожала. – Тогда я поняла, что вы – не какое-то преходящее увлечение в его жизни. Он любит вас, как не любил еще ни одну женщину, а может быть, и никогда уже не полюбит.
Миссис Хилмэн открыла сумочку, вынула изящный белый платочек и промокнула глаза.