Заветы предательства

Райт Крис

— Будут последние слова? — поинтересовался Лоргар.

Корабль трясся сильнее. «Медвежьи когти» вонзились слишком глубоко, и «Завоеватель» разрывал жертву на части за счет одной лишь мощи своей хватки.

Ангрон, пошатываясь, подошел к брату; из его рта бежала слюна, а голова кружилась — ущербная статуя идеального воина, разрушенная дурным обращением. Но сейчас они, забрызганные кровью, выглядели почти как близнецы.

Князь ксеносов был облачен в вычурные церемониальные доспехи, обладал ангельски хрупкой внешностью и источал из-под умащенной кожи

мерзкую вонь нечистой крови. Свои последние слова он выплюнул бледными губами, огласив воздух шипением:

— Два князя-бога мон-кеев? Должен был явиться только один — тот, кому предстоит стать сыном Кровавого бога… Орудия боли направляют душу на Восьмеричный путь… Этот путь ведет к Трону Черепов.

— Сын Кровавого бога… — Лоргар перевел взгляд на Ангрона, проигрывая различные варианты. — Не может быть.

Ангрон поднял топоры. Разбойник даже не шелохнулся. Лоргар потянулся к плечу Ангрона.

— Подожди. — Лоргар потянулся к плечу Ангрона. — Он сказал…

Но топоры обрушились вниз, и голова ксеносийского капитана покатилась по полу.

Три дня спустя «Завоеватель» подполз обратно к флоту. Его корпус получил значительные повреждения, но большая их часть была легко устранима. Настоящими потерями были смерти среди экипажа. Погибла по меньшей мере половина законтрактованных сервов и обученных смертных членов команды.

Кораблю таких размеров едва хватало нескольких тысяч, что остались живы.

Из трех тысяч воинов, которых Ангрон забрал с собой на флагман, вернулась от силы треть. Эльдары взяли кровавую плату за свое поражение, и похоронные обряды Двенадцатого легиона шли день и ночь, пока корабль плыл к своим братьям. Гермошлюзы открывались и закрывались, словно молчаливо распахивавшиеся в пустоту пасти, и выпускали завернутые в саван тела убитых Пожирателей Миров и членов экипажа.

Лоргар подготовился к отлету с «Завоевателя» и попрощался со своим братом на посадочной палубе.

— Хорошо, что мы перестали враждовать, — сказал Ангрон.

Ему следовало отдать должное: он не позволял своим непослушным мышцам дергаться, как бы Гвозди Мясника ни впивались в его нервную систему.

— На некоторое время, — согласился Лоргар. — Не будем делать вид, что так останется навсегда.

Ангрон вытер кровь из носа тыльной стороной руки.

— Ты сказал что-то на вражеском корабле… Что-то о Гвоздях?

Лоргар на мгновение задумался.

— Я не помню…

— Я помню. Ты сказал, что имплантаты меня убивают.

Лоргар покачал головой, отвечая ему своей самой доброй, самой искренней улыбкой. В его голове опять зазвучали слова эльдарского разбойника:

«Тот, кому предстоит стать сыном Кровавого бога… Орудия боли направляют душу на Восьмеричный путь… Этот путь ведет к Трону Черепов».

— Я был неправ, и было глупо тревожиться. Ты так долго с ними живешь, справишься и в будущем.

— Ты лжешь мне, Лоргар!

— На этот раз не лгу, Ангрон. Твои Гвозди Мясника никогда тебя не убьют, я в этом уверен. Если я смогу облегчить твою боль, я

это сделаю. Но их нельзя удалить, а вмешательство в их работу скорее всего тоже тебя убьет. Они такая же часть тебя, как оружие в твоих руках и шрамы на твоей коже.

— Может, ты и не лжешь, но во всяком случае что-то скрываешь!

— Я скрываю многое. — Лоргар улыбнулся с бесхитростным сожалением. — Когда-нибудь мы об этом поговорим. Это не секреты — лишь истины, которые не могут расцвести, пока не наступит нужный момент и кусочки этой великой головоломки не начнут вставать на место. Я сам еще многого не понимаю.

Примарх Пожирателей Миров оскалился в металлической улыбке. В ней не было даже намека на тепло.

— Тогда убирайся на свой корабль, крестоносец. Был рад пролить с тобой кровь.

Лоргар кивнул и поднялся по трапу на свой штурмовой корабль, не оборачиваясь.

— До свидания, брат.

Ангрон смотрел, как штурмовой корабль покидает посадочную палубу и устремляется к «Фиделитас лекс».

— Кхарн, — тихо позвал он.

Советник вышел вперед из молчаливых рядов почетной стражи, облаченной в массивную терминаторскую броню.

— Да?

— Лоргар изменился, но он все еще держит свой раздвоенный язык за зубами и не выдает секреты. Как зовут Несущего Слово, с которым ты дерешься на дуэлях?

— Аргел Тал. Седьмой капитан.

— Ты давно его знаешь, да?

— Несколько десятилетий. Мы сражались вместе при трех приведениях к Согласию. Почему вы спрашиваете?

Примарх ответил не сразу. Он потянулся к затылку, чтобы почесать его. Плоть на ощупь казалась грубой, опухшей. Головная боль была сильнее обычного и поднималась к макушке. Опустив руку ниже, он почувствовал теплую струйку крови, сбегавшую по шее. Она шла из уха.

— Перед нами много месяцев трудного союза с Несущими Слово. Будь начеку, Кхарн! Это все, чего я прошу.

Уже следующей ночью два воина, сыны крестоносца и гладиатора, сошлись в поединке на арене — цепной топор против силового меча. Алые доспехи Аргела Тала были лишены украшений — свитков веры и почитания, которые он носил в битвах. На белом керамите Кхарна также не было ничего, кроме цепей, приковывавших его оружие к рукам.

Оба воина не обращали внимания на ободрительные возгласы и крики своих товарищей, стоящих у края арены. Сняв шлемы, они сражались на песке, оглашая воздух звоном сталкивающихся лезвий.

Когда их клинки опять соприкоснулись, воины стали напирать друг на друга, увязая ногами в песке в попытке найти точку опоры. Их лица разделяли считаные сантиметры, а из груди вырывалось издававшее кислотную вонь дыхание, пока они напряженно пытались выйти из блока.

Голос Аргела Тала выдавал его необычную двойственность: обе его души говорили через одни уста.

— Ты сегодня медлителен, Кхарн. Что тебя отвлекает?

Пожиратель Миров удвоил усилия и сосредоточился, пытаясь отбросить противника назад. Аргел Тал ответил тем же, и с его верхних зубов сталактитами протянулся ихор.