Завидное чувство Веры Стениной
Шрифт:
И ни слова о Юльке!
Ереваныч аккуратно заклеил конверт.
— Завтра отвезём Вере деньги, я уже всё приготовил. Только у меня к тебе большая просьба — не рассказывай ей про эту фигню
Юлька кивнула. Ереваныч был прав — Верка ни за что не примет от него деньги. Никто не любит Ереваныча, кроме неё, Юльки — на самом деле, конечно же, и она его не любит, но разве это имеет значение? Спокойствие и радость дороже всякой любви — тем более что в прошлом Юлька получала от любви одни лишь страдания. Валентин, Саша, Джон… Хорошо бы воспоминания сгорели в камине вместе с дровами, наконец-то побеждёнными кочергой Ереваныча.
Юлька не сомневалась в том, что Ереваныч, с его связями, обязательно отыщет вора — благо Евгения дала точное описание внешности. Чёрные волосы, карие глаза, небольшая бородка, на правой руке между вторым и третьим пальцами (она называла их по-музыкальному, как научили в детстве) родинка, а
«Порода — доберман», — пролепетала дочь, засыпая.
Длинный февральский день уходил прочь вместе с дымом. Улетал в каминную трубу…
Вера Стенина стояла у окна своей кухни, морозное стекло было похоже на стакан из-под кефира. Она не видела, но знала, что именно в этот момент от подъезда отъезжает машина без заднего номера. На полу в ней остались мокрые следы Вериных сапог — Серёжа поглядывал на них улыбаясь. Вера смотрела ему вслед, ничего не видя, и внутри её трепетало новое чувство. Оно только-только появилось на свет и готовилось к своему первому крику — приветствию для целого мира.
Крик этот будет громким — не хуже, чем утром кричала Евгения.