Зависимость от тебя
Шрифт:
— Прости, — бормочу я, собираясь положить щеку на сиденье унитаза. Вместо этого он мягко прислоняет меня к своей груди, и я прижимаюсь к нему головой.
— Не извиняйся, — говорит он с болью в голосе.
— Ло? — шепчу я.
— Да?
— Пожалуйста... не двигайся, хорошо? — мысль о том, чтобы встать или вообще сдвинуть свое тело, может просто отправить меня обратно в туалет.
— Не буду, — он обхватывает меня руками, согревая на холодной плитке. Мы остаемся так довольно долго. И я начинаю засыпать, мои глаза тяжелеют. И тут я слышу его голос, такой мягкий,
— Я должен был просто заняться с тобой сексом.
Глава двенадцатая
.
Утреннее солнце обжигает мои глаза. Я прищуриваюсь и подскакиваю, пытаясь привести в порядок свой мир. Где я? — это первая, пугающая мысль, которую я обдумываю. Я смотрю на одеяло цвета шампанского, на свои две ноги под ним, на волосы, собранные сзади в хороший конский хвост, и маленькие вспышки прошлой ночи проносятся сквозь меня.
Ло отнёс меня из ванной на кровать, подоткнул одеяло и убрал мои мерзкие волосы подальше от моего рта. Прошлой ночью, по-моему, я выхватила бутылку виски прямо у него из рук. Несмотря на то, что он протестовал, я жадно глотала спиртное, как идиотка. Я была настолько пьяна.
Я издала усталый, подавленный стон. Когда враждебный голос не высмеивает звук медведя, который я издала, я хмурюсь и бросаю взгляд на правую сторону кровати. Пусто, если не считать безошибочного отпечатка задницы. У него хорошая задница. Я утыкаюсь лицом в подушку и стону громче. Я ненавижу, что я об этом думаю.
Я стараюсь не зацикливаться на тех глупостях, которые я сказала или, возможно, сделала в состоянии алкогольного опьянения. Я протираю глаза и сажусь, но листок бумаги, приколотый булавкой к моей футболке, которая на самом деле является его футболкой, отвлекает меня. Он сменил мою одежду? Первое, о чём я думаю. Должно быть, меня вырвало на другую футболку.
Мои щеки розовеют, когда я отрываю бумагу и просматриваю ее. Письмо нацарапано так быстро, что выглядит наполовину курсивом. Мои глаза расширяются от ужаса.
— Что за черт?
Родители здесь. Подними свою жопу.
Что здесь делают мои родители? Знают ли они, что мы с Ло на самом деле не вместе? Думают ли они, что Ло алкоголик? Они собираются отправить его на реабилитацию?
Я встаю на две дрожащие ноги и нахожу на столе стакан воды и четыре таблетки аспирина. С благодарностью я выпиваю их и начинаю искать одежду, которую я могла бы надеть. В его шкафу не большой выбор, но я храню несколько аварийных нарядов на случай худшего.
Я запрыгиваю в лавандовое дневное платье, которое произведет впечатление на мою маму, учитывая, что мои жирные волосы добавят мне пару очков. Почистив зубы четыре раза, намазавшись дезодорантом и пощипав щеки для естественного румянца, я набираюсь смелости покинуть святилище спальни Ло.
Я
— Где она, Лорен? Утро почти прошло, — жалуется моя мама. Я хотела бы, чтобы он мог использовать оправдание «она больна», но для Кэллоуэев болезнь требует посещения больницы и длительного пребывания. В противном случае вы готовы находиться в мире живых.
— Я пойду проверю ее, — говорит Ло напряженным голосом.
Я вхожу в гостиную, когда он поднимается с серого дивана.
— А, вот и она, — восклицает мой отец с яркой улыбкой. Моя мама и Дэйзи сидят на диване с серой обивкой, обе в красивых платьях в цветочек. Все встают, когда я вхожу, как будто я королева или что-то в этом роде. Но потом я замечаю чемоданы и сумки Hermes, прислоненные к стене. У них одинаковый набор. Чемодан Ло и мой.
Что, черт возьми, происходит? Они знают, не так ли? Они отсылают нас прочь! Может быть, в далекий реабилитационный центр. Мы будем порознь. Одни. По-настоящему.
Как только я подношу дрожащую руку ко рту, за несколько секунд до того, как меня снова стошнит, Ло бросается ко мне и говорит.
— Это выходные по случаю дня рождения твоего отца.
Я пытаюсь дышать. Мои брови удивленно взлетают вверх.
Моя мать перебирает пальцами свои жемчужины, которые украшают ее костлявую шею.
— Ради всего святого, Лили, я напоминаю тебе об этом уже несколько месяцев. Мы отправляемся на яхте на Багамы, чтобы отпраздновать это событие.
Я никогда не разбиралась в датах или расписаниях других людей. Я поворачиваюсь к Дэйзи, которая, кажется, смотрит куда угодно, только не на меня.
— Почему ты мне не сказала?
Скулы Ло заостряются, его челюсть сжимается, и я понимаю, что что-то упустила. Дэйзи прочищает горло, но ее взгляд прикован к ковру.
— Я знала, что ты бы придумала какое-нибудь оправдание... И мы все согласились... — отрезала она.
И тут я понимаю. Она солгала. Она не хотела быть здесь прошлой ночью. На самом деле я не была в ее списке сестер, к которым можно было обратиться за помощью. Это была подстава.
— Мы знали, что ты забудешь, — поясняет моя мама. — Это важная поездка для твоего отца. Он усердно работал, и мы хотим, чтобы вся наша семья присутствовала. Если это означало, что Дэйзи останется на ночь, чтобы ты не могла сбежать утром, то так тому и быть. Но теперь ты проснулась, и нам пора идти. Роуз и Поппи уже ждут у самолета, — я предполагаю, что нам придется лететь во Флориду, чтобы отправиться на яхте на Багамы.
У меня кружится голова, оправдания вертятся на кончике языка, все, что угодно, лишь бы избежать семейного события. Даже если сегодня день рождения моего отца, они все равно не должны были обманом заставлять меня идти.
Ло проводит рукой по моей руке.
— Ты в порядке? — он шепчет так, чтобы только я могла услышать. Может быть, он думает,что меня сейчас снова вырвет.
Я киваю, хотя эта новость как будто ударила меня по лицу.
Он говорит: — Натяни улыбку. Ты выглядишь испуганной, Лил.