Зависимость от тебя
Шрифт:
Я делаю, как он просит, предлагая маме маленькую улыбку. Ее плечи остаются напряженными, но губы подергиваются в знак согласия. Достаточно хорошо.
Только когда мы выходим из квартиры, до меня доходит. У меня не было секса больше двадцати четырех часов, и Ло не употреблял свое обычное количество алкоголя с тех пор, как наблюдал за мной всю ночь. И нас собираются изолировать на яхте. С моей семьей.
Все стало намного хуже, твою мать.
Глава тринадцатая
.
Я
После того, как меня вырвало за борт яхты, я призналась, что у меня похмелье, и накладываю слой защиты по типу «выпила-много-вина-прошлой-ночью». Моя мать выглядит менее чем взволнованной моим поведением, но это дает мне полную свободу действий, чтобы открыто потягивать похмельное варево Ло. Я не спрашиваю, что в коричневой жидкости, чтобы меня не вырвало снова.
В правой руке он держит стакан Fizz. Я сопровождала его, когда он сунул бармену пятьсот баксов, чтобы тот подавал ему три пятых бурбона всякий раз, когда он заказывает содовую. Это также распространяется на бутылки с алкоголем, которые он просил прислать в нашу каюту. Он очень скрытный.
Я восхищаюсь упорством, но я не особо поддерживаю это всё. Я лежу на солнечной палубе яхты с тошнотворным животом и мучительной мигренью. Я накрываю голову полотенцем, чтобы защитить свои нежные глаза от яркого солнца, и приподнимаю угол, чтобы смутно видеть окружающее. Лучи бьют по моей светлой коже. Даже после применения SPF 15 я знаю, что буду прожарусь на солнце. И я втайне надеюсь, что сгорю. Может быть, это поможет мне выбраться с этой гребаной лодки.
— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает Поппи, подтаскивая шезлонг рядом с креслом Ло. Я прилагаю огромные усилия, чтобы не пялиться на его пресс и подтянутое тело, которое загорает на солнце. Он, вероятно, не сильно загорит, потому что у него SPF 90.
Поппи расстилает свое полотенце от Ralph Lauren и надевает большие солнцезащитные очки и широкополую шляпу, прежде чем сесть.
— Нет, — говорю я ей. — Где все остальные?
— Все еще обедают внутри. Ты уверена, что тебе ничего не нужно? Я могу принести тебе бутерброд.
Я стону при мысли о сильных запахах.
— Тогда это определенно «Нет».
Я киваю.
— Определенно нет.
Роуз и Дэйзи обе получили официальные значки Брута за то, что обманули меня, когда Роуз объявила о моей страшной тайне «беременности», а моя мама продолжает бросать на меня острые взгляды. Она, наверное, надеется, что я превращусь в камень.
— Как ты думаешь, они заметят, если я прыгну за борт? — спрашиваю я, садясь и затыкая нос, прежде чем сделать гораздо больший глоток напитка от похмелья. Я подавляю рвотный позыв. Мерзко.
Ло не говорит ни слова, потому что он крепко спит, его Fizz-бурбон все еще зажат в пальцах. Интересно, не спал ли он всю прошлую
— Здесь не так уж плохо, — говорит Поппи, открывая книгу в твердом переплете. Она расслабляется, и если бы я была на ее месте, могла наслаждаться солнечным светом, читать, смотреть вдаль, дрейфовать и мечтать о чем угодно, я бы тоже подумала,что здесь довольно мило. Но когда я смотрю на широкий, необъятный и бесконечный океан, я представляю, как мое тело качается на чьем-то другом. Я воссоздаю в своем сознании блаженное чувство достижения высочайшей вершины. Лифт. Мужчина в костюме. Двигающийся во мне. Все это заложено там, говоря мне испытывать знакомое ощущение снова, снова и снова.
Но я не могу. Не здесь. И вот мне остаётся лишь страстно желать того, что никогда не наступит.
Раздвижная дверь со свистом открывается, и Роуз выходит с текилой Санрайз. Она тратит уйму времени на то, чтобы поставить шезлонг перед всеми, ножки которого царапают твёрдое напольное покрытие. Когда она наконец довольна результатом, она расстилает светло-голубое полотенце и садится лицом ко мне.
— Ты хочешь, чтобы я купила тебе один? — она язвит, поднимая свой алкогольный напиток.
— Очень смешно, — говорю я, мой желудок все еще бурлит, все еще не успокоен.
Ло мог бы легко пить фруктовые напитки всю ночь без особых подозрений, но он ненавидит сладкие смеси. И он предпочел бы не привлекать к себе никакого внимания. Он слишком быстро убирает выпивку, чтобы люди заподозрили неладное или забеспокоились, что он возвращается в те давние, пьяные, заполненные вечеринками годы до того, как мы договорились быть вместе. Конечно, они никогда по-настоящему не заканчивались, может быть, вечеринки в частной школе, но не выпивка. Хотя этого никто не знает.
— Он тебя напоил? — удивляется Роуз, глядя на спящее тело Ло так, словно она могла бы проткнуть его иглами вуду.
— Нет, — вру я. — Он действительно пытался заставить меня остановиться.
Полуправда.
Роуз смотрит с сомнением и пинает его шезлонг, пробуждая Ло от дремоты.
Он вздрагивает, пораженный.
— Что за черт?
— Роуз, — говорю я, качая головой. — Он устал.
— Серьезно? Я не заметила.
Ло откидывает волосы назад рукой и бормочет несколько оскорблений себе под нос. Затем он поднимает свой шезлонг в сидячее положение.
— Посмотри, что принесло ветром.
— Что? — Роуз огрызается.
Бровь Ло в замешательстве приподнимается.
— Что что?
— Что принесло ветром? Закончи то, что ты начал, если у тебя хватит смелости.
— Ты права, я потерял свои яйца. Ты победила, — Ло осматривает окрестности в поисках своего напитка. Я передаю ему его, и он выглядит благодарным за то, что я сохранила его в целости. Он выпивает половину.
Ему не нужно заканчивать свое заявление. Я почти уверена, что он хотел назвать ее сукой или, по крайней мере, намекнуть на это самым расплывчатым образом.