Зависть
Шрифт:
— Опять! — почти грубо воскликнул он и принялся собирать карты, чтобы начать следующую партию.
Генри и Тедди согласились, хотя на этот раз менее охотно. Один вел себя тихо и серьезно, а второй был чересчур поглощен размышлениями о девушке, сидящей где-то в другом вагоне поезда, двигающегося на юг, к солнцу, чтобы думать о том, как тратит свое время.
Глава 13
Г.,
мне нужно, чтобы ты сделал кое-что, что тебе понравится.
Приходи
П.
Пенелопа полулежала на сидении, обтянутом изумрудным бархатом, в своем купе вагона Шунмейкеров. Её тяжелая юбка цвета слоновой кости стелилась по отполированному паркету. Поезд проехал уже много миль, и время шло к ужину. Гости наслаждались аперитивами на своих местах. Глядя в проход, Пенелопа могла видеть их, немного скрытых лишь раздвижными дверями, отделявшими каждое купе от коридора. Её руки, до запястий затянутые в жатый розовый шифон были скрещены на груди. Одна темная бровь изогнулась, когда Пенелопа выглянула в проход. Мисс Брод занимала купе напротив и сейчас находилась там в том же песочного цвета дорожном костюме, в котором приехала утром.
Она оглядывалась вокруг, рассматривая витиеватую резьбу и бахромчатые занавеси, папоротники и срезанные цветы, словно никогда прежде не видела столь пышного убранства. И вполне возможно, так оно и было. Каждый раз, когда по коридору проходил мужчина, она вскидывала голову в надежде увидеть Лиланда Бушара, и тяжелые веки вновь прикрывали зеленые глаза оттенка шалфея, потому что ожидания не оправдывались. Она влюблена в Лиланда — Пенелопе это было ясно как день по интонации, с которой Каролина всегда спрашивала, будет ли он на светских вечерах, которые они посещают — но, пожалуй, ей не стоило выказывать это столь откровенно.
Следом за купе мисс Брод по той же стороне обитали сестры Холланд. Они сидели рядышком на сидении, и красно-коричневые волосы Дианы выгодно выделялись на фоне обивки из зеленого бархата. Глаза старшей сестры были закрыты, а голова лежала на плече младшей, что казалось Пенелопе чрезмерным и, возможно, неискренним проявлением привязанности. Брюнетка тем временем читала книгу. Она была красива, и Пенелопа знала это, несмотря на то, что это знание иссушало её изнутри. Кудри Дианы блестели, глаза горели, а черты были совершенно пропорциональны. Хотя Пенелопа воспользовалась сведениями о растлении Дианы, чтобы самой вступить в брак, вокруг бывшей любовницы её мужа витал ореол чистоты, который Пенелопе хотелось стереть с лица этой малолетней развратницы пощечиной.
Тем временем нетерпение Пенелопы росло. Она отправила посыльного с запиской полчаса назад, и никакого ответа ещё не получила. Она откинула голову на мягкие подушки и посмотрела в причудливое зеркало на потолке. Ее губы, которые она видела в отражении, были алыми и пухлыми, а темные волосы резко контрастировали с ослепительно белой кожей. Волосы были уложены в изысканную прическу с локонами и косами, а короткая челка разделяла безупречный лоб пополам. Она бы и не подумала, что увлечение Генри Дианой продлится так долго, или,
Не то чтобы Пенелопа чувствовала себя слабой или вдвойне несчастной. В настоящую минуту она как раз ощущала полный покой — она всегда ратовала за удобство, если только поддержание красоты не требовало иного — и наслаждалась ролью хозяйки для компании гостей, которые ехали в вагоне, принадлежащем её новой семье.
Равнодушие Генри злило её, но никак не умаляло гордости, которую она чувствовала за то, что была известна в обществе как его супруга и равная обладательница всего богатства семьи. И хотя ей немного не хватало Изабеллы — та всегда умела наслаждаться прекрасным — Пенелопа была чрезвычайно рада тому, что является единственной миссис Шунмейкер в этом поезде.
— И чего же хочет моя любимая сестра?
Пенелопа повернулась, чтобы наконец-то увидеть силуэт брата, приближающийся к ней с другого конца вагона. Он быстро наклонился, чтобы поцеловать её в щеку, и рухнул на обтянутое бархатом сидение напротив. На его лбу блестели бисеринки пота, а манжеты рубашки были расстегнуты. Пенелопа на мгновение задумалась, но решила не указывать ему, что приходится ему единственной сестрой, и поэтому выбирать любимчиков не из кого.
— У меня есть для тебя задание, — наконец ответила она.
— Задание? — усмехнулся Грейсон, внимательно глядя на сестру такими же, как у неё, голубыми глазами.
— Да, — Пенелопа помедлила и исподтишка взглянула туда, где сидела Диана. Та оторвалась от книги и ответила Пенелопе долгим взглядом карих глаз. Они с сестрой уже переоделись к ужину, хотя бледно-голубое платье Дианы с украшенным кружевом глубоким декольте и пышными рукавами явно не было новым. — Не думаю, что ты будешь возражать, если узнаешь, о чем я хочу тебя попросить.
— Твои интрижки всегда забавны, Пенни.
Младшая Хейз почувствовала новый укол раздражения, услышав свое детское прозвище, особенно после того, как оказала Грейсону любезность, дождавшись его.
— Прошу, не называй меня так.
Он широко улыбнулся, и на белых зубах заиграли отсветы свечей, горящих в подсвечниках под потолком вагона. За окном темнело, и образовывавшиеся тени подчеркивали черты их лиц, совершенно не созданные для добродушных гримас.
— Примите мои извинения, миссис Шунмейкер.
Она улыбнулась в ответ:
— Благодарю, братец.
— Всё для тебя, дорогая сестрёнка.
— Рада это слышать, — продолжила она, стараясь говорить тише, — потому что моё задание потребует от тебя особой деликатности.
— Отчего же?
Пенелопа склонила голову налево и положила длинные тонкие пальцы на изгиб шеи.
— Я бы хотела, чтобы ты проявил внимание, то есть, немного поухаживал за младшей мисс Холланд.
Грейсон замолчал и посмотрел в проход; Пенелопа наклонилась вперед, чтобы видеть то же, что и он. Диана сменила позу и теперь причудливые тени ложились на ее персикового цвета грудь.