Завод войны

Эшер Нил

Непрекращавшаяся дрожь обрела ритм, обернувшись конвульсиями. Как всегда в таких случаях, ИИ-компонент отключился, отсекая от себя страдания двойственного органического мозга, и наблюдал за изменениями через подвешенный наверху глубинный сканер. Температура быстро поднималась, давление внутренней жидкости нарастало, сердце колотилось со скоростью, которую не пережил бы ни один нормальный прадор. И Свёрл увидел скачок. Все внутренние связи панциря растворились, ткани человеческого мозга, враставшего в прадорский ганглий, вспучились, органы сместились, причем одни выросли, другие съежились, жировые запасы практически исчезли, сожженные скачком роста. Хвост мотался из стороны в сторону, внутри него зародились кости конечностей, выбросив по сторонам четыре побега–кисти. Свёрл стал пятнистым, он весь будто покрылся

нарывами, сбрасывая упрямые куски панциря, под которыми обнажалась розовая кожа. Черные экскременты текли из его ануса, прадора рвало жидкой кашицей, желтый гной сочился из его человеческих глаз. Но вот судороги прекратились, температура начала падать, и наконец два часа спустя все завершилось.

Куда же ведет эта трансформация? Как сможет маленькое человеческое тельце, выраставшее из его хвоста, поддерживать гигантскую, лишенную костей голову–череп? Почему сканирование показывает, что ему следует изменить диету, включив больше овощей, и советует сделать освещение кабинета ярче, чтобы не страдать от авитаминоза? Порой все происходящее казалось Свёрлу абсурдной, чудовищной шуткой. А если теперь, когда кульминационный ее момент миновал, шутник готовит для него вещи посерьезнее?

Спаренный органический мозг Свёрла жутко устал, и отец–капитан призвал ИИ-компонент, переключив на него управление конечностями–протезами, попытавшись встать. Раздался ужасный треск рвущейся ткани, и Свёрл упал на бок. Вскоре пришла боль. Своими глазами он не видел, но сенсоры глубинного сканера показали, что случилось. Все ноги–протезы с одной стороны мягкого теперь тела вывернулись из пазов. Свёрл смотрел на страшную рану: натянутые волокна нервной ткани, влажная коричневая плоть, сочившаяся из разорванных вен зеленая кровь. Его органические части возопили, но ИИ-сущность сразу поняла, что делать, поскольку давным–давно приготовилась к подобному. Взгляд остановился на керметовых костях и ребрах, хранившихся внутри стерильного щитостеклянного короба неподалеку, затем перескочил на роботов, свернувшихся на потолке кабинета–святилища. Поколебавшись немного, Свёрл отдал приказ.

Свёрл знал, что, если его трансформация будет продолжаться в том же духе, постепенно размягчавшиеся ткани однажды перестанут удерживать протезы. Теперь необходимо радикальное вмешательство, поскольку пришло время обзавестись скелетом. Пока органический мозг пытался отвергнуть реальность, ИИ-сущность загрузила программы в роботов, которые, покачиваясь на своих кабель–тросах, уже спрыгивали с потолка с многочисленными наборами хирургических инструментов наготове. Роботы собрались вокруг Свёрла и окутали его стерилизующим облаком. И тогда его разрозненные части пришли к согласию — и принятию происходящего. Впасть в бессознательное состояние тяжело прадору, но не человеку, так что человеческий мозг он усыпил первым. Главный прадорский ганглий Свёрл отсоединил, перегрузив некоторые связи, а один из роботов при помощи щупальца–манипулятора ввел в ткань микроблокираторы нервов. Спустя несколько минут единственным бодрствующим сознанием в Свёрле остался ИИ.

И был сделан первый надрез. Один из роботов, роняя капли виробактериальной жидкости, извлек из стерильного контейнера керметовые кости. И даже ИИ Свёрла ощутил ужас, когда машины, вскрыв мягкое тело, принялись потрошить и разбирать его на части, точно гигантский цветочный бутон, поддерживая органы и запихивая внутрь шунты для жидкостей.

Всего час спустя его уже было не узнать — да и кто бы узнал разрозненный набор протезов и жвал? Керметовые кости пошли в дело. Фиксаторы, соединенные распорами и поперечными связками, сомкнулись вокруг железных пазов для ног, клешней и жвал. Плоские ребра, прикрепленные к нижней хорде, поддерживали органы, а на них фиксировались чашечки и контейнеры для тех частей, которым простой поддержки было недостаточно. Все это соединялось с замысловатой малой «грудной клеткой» — такая могла бы быть у скелета Уробороса, — которая содержала тройственный мозг. Далее по местам отправились все органы, жир, вялые мышцы, соединительная ткань, а также хитросплетения оптических волокон и миллионы нервных связей. Свёрл хотел накрепко спаять ИИ со всеми частями своего тела, надеясь держать под контролем любые проблемы, которые могут возникнуть после столь серьезной операции.

При

помощи клеточной сварки роботы постепенно собирали прадора воедино, качали коллагеновую пену, натягивали обратно кожу, слой за слоем, и приклеивали ее на место. Наконец они отступили, собрав все до одного клочки лишней мертвой ткани, почти не оставив следов своего вмешательства, кроме лужи стерильной жидкости на полу и брызг коллагеновой пены на ближайших приборах. ИИ Свёрла, наблюдая через глубинный сканер, ждал, когда подсоединится прадорский ганглий и вернется в сознание человеческий мозг, и видел, что тело обрело форму и уже не расплывается, как было прежде. За полным слиянием последовала неизбежная боль — и все же она не шла ни в какое сравнение с тем, чего он ожидал. И Свёрл почувствовал, что поступил правильно, что все, что он сделал, было не только необходимо, но и предопределено.

Часы внутренних исследований не выявили неблагоприятных реакций — Пенни Роял, запустивший трансформацию, не создал ничего, что воспротивилось бы операции. В сущности, изменение некоторым образом упрочило ощущение правильности — как будто все это было предусмотренной частью происходившего с ним превращения. Свёрл осторожно поставил протезы на пол и встал. Ну вот, уже лучше, много лучше. Никаких задержек, никакого напряжения обрюзгшего тела, никакого провисания. Теперь пора переключить внимание на то, что творится вне стен кабинета–святилища. Даже во время операции он не переставал ждать очередной атаки отца–капитана Цворна.

С этой мыслью Свёрл оттолкнул сканер, взлетевший обратно к потолку на сложившемся трехсуставчатом кронштейне, и, твердо ступая ногами–протезами, двинулся к ряду шестиугольных экранов и пульту управления. На самом деле с кристаллом ИИ, подсоединенным к главному ганглию, он не нуждался в пульте, но все равно вставил клешни–протезы в отверстия, наслаждаясь заметно возросшей ловкостью конечностей. Стиснув жвала–протезы, он вызвал на экраны данные, но, сообразив, что таким путем многого не охватит, вошел в прямой контакт с корабельными сенсорами и переговорной системой, воспользовавшись кристаллом ИИ.

Население Панцирь–сити покидало город. Два больших грузовых судна прибыли из приграничной зоны, и хотя Погост считался нейтральной территорией, от которой Королевство прадоров и Государство договорились держаться подальше, Свёрл знал наверняка, что корабли прислало Государство. Звездолеты отправили на планету шаттлы, куда набилось множество горожан — прихватив все ценности, которые удалось протащить с собой. Люди надеялись купить «билет на бегство» с Литорали и были чертовски удивлены, узнав, что платы с них не возьмут. Очевидно, некоей благотворительной организации стало известно о происходящем здесь, и она наняла корабли, чтобы эвакуировать планету. Слово «благотворительность» никак не вязалось ни с одной организацией Погоста, вот почему — ну, правда, проведя еще небольшое расследование, — Свёрл сразу связал эвакуацию с Государством.

Он наблюдал за передвижениями четыре часа, когда вдруг раздался резкий голос:

— Эти «моллюски» — сплошной геморрой.

Замечание не удивило Свёрла. Тот дрон из Панцирь–Сити входил в его коммуникационные системы с легкостью, доказывавшей, что он не просто вольный дрон, шатавшийся по Погосту, но дрон, работавший на Государство. Однако, изолировав канал проникновения, Свёрл решил оставить линию открытой.

— Почему?

Люди — «моллюски» были сектантами, которые вбили себе в голову, что прадоры нравятся им больше, чем собственная раса, и пытались превратить себя в крабоподобных существ хирургическим путем. Они, конечно, странные, но — «геморрой»?

— Они единственные, кто остается здесь, они просто не хотят уходить, — ответил дрон. — Если уйдут, потеряют тебя — их последнюю связь с расой кумиров. Не считая, конечно, тех модифицированных, кто прадорам уподобился. Курам на смех, одним словом.

Дрон любил щеголять такими фразочками и почти наверняка получал удовольствие, озадачивая Свёрла. Проведя поиск, он так и не разобрался, при чем тут куры, хотя и предположил, что дрон намекает на иронию ситуации. Любовь людей — «моллюсков» к прадорам, перенесенная на него, была явно ошибочной. Они бы ужаснулись, обнаружив, что, пока они пытались превратиться в прадоров, он неуклонно становился… чем–то иным.