Заводная девушка
Шрифт:
– Отец… – произнесла Вероника и запнулась. – Это Мадлен. Femme de chambre, которую ты мне нанял.
Рейнхарт поднял внешние линзы очков, чтобы осмотреть ее, особенно лицо.
– Да. Вот она какая. Заметное увечье.
Мадлен почувствовала, как кровь прилила к щекам. Зачем он упомянул о шраме? А если шрам ему мешает, зачем согласился ее взять?
Часовщик продолжил потрошить кролика. Запах в мастерской был весьма странным. Пахло сырым мясом, каким-то лекарством и уксусом.
– Тебе любопытно знать, зачем я взялся за кролика?
Мадлен не знала, обращается Рейнхарт к ней или
– Серебряный кролик, – продолжил он. – Она заказала мне сделать серебряного кролика.
– Кто, отец?
– Жена маршала де Мирпуа. В Версале намечается бал. Будет обыгрываться все, что связано с лесом. Ей захотелось автомат, чтобы перещеголять гостей. Серебряный кролик, способный прыгать. Ха-ха!
Автомат. Слово с острыми краями, как осколок стекла. Как она сама. Это слово Мадлен слышала впервые. Она обвела глазами мастерскую с несколькими шкафами. Дверцы одного из них были открыты. На полках поблескивали десятки склянок, груды книг и миниатюрная модель человеческого тела.
Доктор Рейнхарт посмотрел на Мадлен сквозь очки:
– Мне нужен еще один кролик. Помоложе. Живой.
– Как вы сказали, месье?
– Живой кролик. Сходи на рынок. Может, сумеешь найти там. Если нет, попроси какого-нибудь мальчишку, пусть поймает мне кролика.
Его голос напоминал скальпель, будучи таким же острым и точным.
Мадлен взглянула на Веронику, но та не увидела в словах отца ничего необычного. Никак она попала в дом умалишенных?
Затем послышался странный звук, словно по полу катился мраморный шарик. Он сменился щелчками, а затем раздался звон. Он нарастал лавиной. Все многочисленные часы в мастерской и соседних комнатах отбивали восемь часов. Рейнхарт с дочерью замерли, дожидаясь, пока смолкнет эта какофония, после чего часовщик продолжил:
– Будешь на рынке, поищи говяжьи языки.
– Для… вашей работы? – спросила Мадлен.
– Для обеда, милая девушка. Обожаю лакомиться говяжьими языками. Эдме тебе скажет, что еще купить. А ты, Вероника, останься. Мне понадобятся твои зоркие глаза. Надень перчатки.
Девушка молча подчинилась, но ее движения были неуверенными. Мадлен могла поклясться, что Вероника нервничает.
Какое блаженство на время покинуть дом с нескончаемым тиканьем и непредсказуемыми хозяевами! Мысли Мадлен были заняты Рейнхартом. Какой же он странный, и странность эта не совсем человеческая. Во всяком случае, такие люди ей прежде не встречались. Но ведь он был ученым, человеком больших знаний, а таких людей в своей жизни она встречала раз-два и обчелся.
С плетеной корзиной в руке Мадлен шла по площади Дофина. Из домов выходили цирюльники, неся в одной руке парики, а в другой – саквояжи. Их одежда была запачкана мукой. Мадлен пошла в сторону Пон-Нёф, пересекла мост, на котором лоточники разворачивали свои товары, и очутилась на улице Монне. Дальнейший ее путь лежал по грязным извилистым улочкам. Постепенно вонь, долетавшая с кладбища Невинных, сменилась запахом древесного угля и начинающей тухнуть рыбы. Это означало, что она подходила к Ле-Алю, самому знаменитому городскому рынку.
Время для прихода сюда было неудачным. Рынок кишел слугами и покупателями. Их ноги месили грязь на щербатых
Купив языки, она пошла туда, где торговали живностью. Там в загончиках шипели гуси, бродили цыплята, ища что-то в грязной земле, и громоздились клетки с утками. А где же кролики? Как назло, ни одного. Мадлен помнила: раньше здесь было полно живых кроликов, копошащихся в клетках. Но сегодня ей не повезло. Побродив еще, Мадлен вернулась туда, где видела женщину в грязном лоскутном плаще, сшитом из кусочков ткани и меха. В руках та держала пару зайцев.
– Прошу прощения, мадам. Не подскажете, где тут можно купить живого кролика?
– Живого? – переспросила торговка, пристально поглядев на Мадлен.
– Да.
– Живая игрушка понадобилась?
– Думаю, так. – Мадлен совсем так не думала, но подозревала, что неестественные опыты, о которых говорил Камиль, проводились на живых существах. – Хозяин велел мне купить.
Женщина кивнула:
– Мало богатеям кошек и собак. Ишь, на кроликов потянуло. Ты знаешь, что у мадам де Помпадур, королевской любовницы, есть ручная обезьянка? Сидит у нее на плече и ест ее пищу.
– В самом деле? Я не слышала. Я вас про кроликов спрашивала.
– Ах да. Был тут парень, продавал кроликов. Вот там он стоял. – Она указала на пустующий прилавок. – Сам ловил и приносил на рынок. Но вот уж недели две, как его не видно.
– Может, перебрался на другой рынок?
– Понятия не имею, – равнодушно пожала плечами торговка. – Есть человек на улице Дени. Спроси там. Кстати, а кто твой хозяин?
– Доктор Рейнхарт его зовут. Он часовых дел мастер.
– Знаю я, кто он такой.
Лицо женщины исказилось злобой.
– Что скажете о нем?
– Ты и впрямь ничего не знаешь?
– Я у него только со вчерашнего дня.
– И он уже втравил тебя в свои дьявольские дела. – Женщина ткнула пальцем в Мадлен. – Говорят, он делает такие штуки, которые человеку сделать не под силу. Он маг.
– Нет, он m'ecanicien [5] , – неуверенно возразила Мадлен. – Часовщик.
Женщина вновь ткнула в нее скрюченным пальцем:
– Штуки, что он варганит… пусть называет их как хочет… ты присмотрись к ним. Без черной магии такого не сделаешь.
5
Механик (фр.).