Заводная и другие (сборник)

Бачигалупи Паоло

– Будто не знаешь, что беспокоиться не о чем. Я – тигр! – Он прижимает губы к ее щеке и нежно целует.

Чайя морщит нос и отталкивает его от себя.

– Не надо верить газетам. Тигр… Фу, пахнешь дымом.

– Да я только из ванной.

– От волос пахнет.

– Ночка выдалась что надо, – увлеченно начинает он.

Несмотря на темноту, видно, как Чайя улыбается, как поблескивают зубы и тусклым глянцем мерцает смуглая кожа.

– Операция во славу королевы?

– Операция в пику Торговле.

Она вздрагивает.

– Вот как…

Джайди трогает ее за руку.

– Было время, ты радовалась,

когда я злил разных шишек.

Чайя отстраняется, встает и начинает нервно поправлять подушки.

– Было. А теперь я за тебя боюсь.

– Не стоит. – Джайди отходит в сторону, чтобы не мешать жене. – Вот ты сидела и ждала, а я бы на твоем месте сейчас сладко спал и видел девятый сон. Все и думать забыли мной управлять. Я для них уже привычная статья расходов. Я слишком известен – кто посмеет мне навредить? Тайных наблюдателей присылают – да, а остановить даже не пытаются.

– Для народа ты герой, но для министерства торговли – заноза. По мне, так пусть лучше народ будет тебе врагом, зато министр Аккарат – другом. Так гораздо спокойней.

– Ты думала совсем по-другому, когда выходила за меня замуж. Тебе нравилось, что я – боец, что за мной победы на Лумпини [30] . Помнишь?

Ничего не говоря, она снова берется за подушки и все время нарочно стоит к нему спиной. Джайди вздыхает, кладет ей руку на плечо, разворачивает и спрашивает, глядя прямо в глаза:

30

Один из самых известных бангкокских стадионов, на котором проводятся турниры по тайскому боксу.

– Вот ты это к чему сейчас сказала? Я же тут, рядом. Со мной все в порядке.

– А когда тебя подстрелили – тоже называлось «в порядке»?

– Что было, то прошло.

– Прошло только потому, что тебя перевели на канцелярскую работу, а генерал Прача выплатил компенсацию. – Она показывает ему свою руку, на которой не хватает пальцев. – И не рассказывай мне о том, как тебе безопасно. Я была там и знаю, на что они способны.

Джайди строит недовольную гримасу.

– Как ни крути, нам всегда что-то угрожает. Если не Торговля, так пузырчатая ржа, цибискоз или еще что похуже. Это больше не идеальный мир. Эпоха Экспансии кончилась.

Чайя уже готова возразить, но передумывает и замолкает. Джайди ждет, пока жена возьмет себя в руки.

– Да, ты прав. Никто не может быть уверен в своей безопасности, – наконец произносит она ровным голосом. – А хотелось бы.

– Можно еще купить амулет на Та Прачане [31] – пользы как от хотений.

– Вообще-то я купила фигурку Пхра Себа, только ты ее не носишь.

– Суеверие это все. Если что-то со мной произойдет, значит, камма такая, и никакой талисман ее не изменит.

31

Крупнейший в Бангкоке рынок амулетов и талисманов.

– Тебе трудно носить амулет? Мне было бы спокойней.

Джайди хочет посмеяться над предрассудками жены, но видит, что она нисколько не шутит, и потому обещает:

– Хорошо. Раз тебе так

спокойней, буду носить Пхра Себа.

Из спален доносится мокрый кашель. Джайди замирает. Чайя поворачивает голову на звук.

– Сурат.

– Ты показывала его Ратане?

– Не ее это дело – лечить детей. У Ратаны есть занятия поважней – она гены взламывает.

– Так показывала или нет?

– Говорит, «не прогрессирует». Можно не волноваться, – облегченно вздыхает Чайя.

Он тоже рад, но вида не подает.

– Хорошо.

Снова слышен кашель, и Джайди вспоминает умершего Нама, но усилием воли прогоняет подступившую грусть.

Чайя касается пальцами его подбородка, заставляет посмотреть ей в глаза и спрашивает с улыбкой:

– Так отчего же благородный воин, защитник Крунг Тхепа так пропах дымом и почему так собой горд?

– Завтра узнаешь из печатных листков.

Она недовольно поджимает губы.

– Я беспокоюсь за тебя. Очень беспокоюсь.

– Это потому, что ты переживаешь из-за всего подряд. Не надо так тревожиться. Тяжелую артиллерию против меня больше не пускают – в прошлый раз им это вышло боком. О том случае написали в каждой газете и в каждой печатном листке. Меня поддержала сама досточтимейшая королева, и теперь они держатся подальше – по крайней мере уважение к ее величеству еще не потеряли.

– Тебе очень повезло, что ей вообще разрешили узнать о той истории.

– Даже этот хийя, защитник королевы не может закрыть ей глаза на все, что происходит вокруг.

Чайя испуганно застывает на месте.

– Джайди, прошу тебя, потише. У Сомдета Чаопрайи повсюду уши.

– Видишь, до чего дошло: защитник думает только о том, как бы захватить внутренние апартаменты Большого дворца, министр торговли вступает в тайный сговор с фарангами, хочет загубить коммерцию и отменить карантин, а мы все сидим по углам да шепчемся. Я рад, что навестил сегодня якорные площадки. Видела бы ты, как эти таможенники гребут деньги лопатой: стоят себе в сторонке и пропускают в страну все подряд. У них под носом в любой склянке может быть новая мутация цибискоза, а они только карманы пошире оттопыривают. Мне иногда кажется, что мы живем в последние дни Аютии [32] .

32

Королевство Аютия (1351–1767) – в свое время одно из богатейших государств региона. Одноименная столица в XVIII веке была крупнейшим городом на земле. В 1767-м страну, ослабленную династическими распрями, практически без боя захватила бирманская армия. Сопротивление оказали только жители деревни Банг Раджан.

– Как драматично.

– История идет по кругу. Аютию тоже никто не защищал.

– Так что – ты, выходит, в прошлой жизни был жителем Банг Раджана? Сдерживаешь нашествие фарангов, сражаешься до последнего человека? Вроде того?

– Они хотя бы боролись! А ты бы на чью сторону встала – крестьян, которые месяц отбивались от бирманских войск, или министров, которые бросили город на разграбление? Будь я умнее, навещал бы якорные стоянки каждый вечер и учил бы Аккарата и фарангов уму-разуму. Знали бы, что кто-то еще сражается за Крунг Тхеп.