Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации
Шрифт:
Кастро слишком рано начал себя поздравлять с успехом. Титу Куси так и не покинул Вилькабамбу, а Диего Родригес де Фигероа не вернулся, чтобы устроиться на постоянное жительство в этой провинции. К тому времени, когда Кастро передал управление Перу в руки своего преемника в конце 1569 года, Титу Куси был далек, как никогда, от намерения покинуть свое убежище. Не было никакой ссоры. Инка послал дружеское прощальное письмо человеку, с которым он пять лет вел переговоры. Он благодарил Кастро за милости, которые тот ему оказывал, и писал о том, как он сожалеет, что тот собирается передать управление Перу другому лицу. Спустя несколько месяцев Инка продиктовал свое знаменитое повествование и мягко объявил, что он «полностью ратифицировал» мирный договор, заключенный в Акобамбе. На самом деле он прожил десять лет, ведя переговоры с испанскими властями. Он воскрешал их ожидания и сдерживал их армии ежегодными упражнениями в изъявлении дипломатической или религиозной доброй воли. Но в 1570 году он так же прочно сидел в Вилькабамбе, как и в то время, когда умер
Глава 16
ВИЛЬКАБАМБА
Когда Титу Куси стал Инкой, его государство в Вилькабамбе сохраняло независимость в течение двадцати пяти лет. Оно было непроницаемо извне; здесь навязчиво господствовали военные и религиозные традиции старой империи инков, а сам Титу Куси возглавлял как церковь, так и государство. Он сказал Родригесу, что он был «верховным жрецом в области, которую мы называем дела духовные», и он явно серьезно относился к этой роли.
В религии инков было три главных объекта поклонения: Солнце и небесные тела; природные объекты, считающиеся святынями; Великий Инка и его предки. Все они почитались в Вилькабамбе, но «главным богом, которого они почитали, был Пунчао, бог дня». «Пунчао» дословно означает рассвет, когда первые лучи солнца вспыхивают над горизонтом, — наступает мгновение красоты в незамутненном высокогорном воздухе Анд. Приверженцам Манко удалось похитить из Куско самое большое золотое изображение Пунчао в виде диска, хотя другие похожие изображения, вроде того, что Мансио Сьерра де Легисамо, по его утверждению, выиграл в кости до восхода солнца, исчезли в плавильных горнах конкистадоров. Вице-король Франсиско де Толедо и приставленный к нему историк Педро Сармьенто де Гамбоа рассматривали изображение Солнца как часть театрализованного надувательства, которое помогало королевской семье инков ослеплять своих подданных. «Идол Пунчао… — это изображение Солнца, от которого исходили все законы их религии. Они распространялись из Куско на территорию всего королевства… еще со времен седьмого Инки, который ввел его культ и создал религию, чтобы еще больше тиранить эту варварскую страну. Провинция Вилькабамба и ее соседи сохранились благодаря ей». Инки всегда отождествляли себя с Солнцем, а самому Инке, подобно фараону, поклонялись как сыну Солнца.
Титу Куси хранил свой образ Солнца в самых дальних глубинах своей территории, в городе в джунглях Вилькабамбы. Сармьенто де Гамбоа утверждал, что изображение Пунчао было размером с человека; Толедо описывал его как сделанное из литого золота: «Его сердце, сделанное из тестообразной массы, покоится в золотой чаше внутри идола. Эта тестообразная масса представляет собой измельченные в порошок сердца мертвых инков… Идол окружен золотыми медальонами так, чтобы при попадании на них солнечных лучей от них исходило такое сияние, что нельзя было бы увидеть самого идола, а только отраженный блеск этих медальонов».
Диего Родригес докладывал о частых случаях поклонения Солнцу во время его приезда в Пампакону в 1565 году. Когда Инка Титу Куси впервые прибыл на плато, где ему приготовили трон, он стал пристально смотреть на Солнце и совершил «моча», действие, означающее поклонение, схожее с нашим воздушным поцелуем. Все вожди, которые входили к правителю, формально выражали свое глубокое уважение Солнцу и Инке. Этот же жест, означающий почитание, повторяли шесть или семь сотен лесных индейцев, полуголых дикарей, известных инкам и испанцам под именем «анти», потому что их влажные леса располагались в восточной четверти империи, анти-суйю. Во время пребывания там Родригеса официальная деловая часть его визита регулярно прерывалась религиозными церемониями: «Все индейцы вставали и начинали молиться, а их вожди начинали делать жертвоприношения каждый за себя; у каждого из них был в руке бронзовый или железный кинжал».
Во времена империи инков скалы, холмы, источники и пещеры вокруг Куско были наделены магической значимостью и назывались «уака» и располагались вдоль линий, называемых «секе». Они были похожи на остановки вдоль маршрута христиан-паломников. Объекты природы бурного ландшафта Вилькабамбы стали святынями по такому же образцу. Самой важной святыней было место прорицаний под названием Чукипальта недалеко от Виткоса и Пукиуры. Монах-августинец историограф Антонио де ла Каланча писал с негодованием — но не без тени благоговейного страха, — что в этом месте находился «храм Солнца, а внутри его был белый камень над водным источником. Здесь появлялся дьявол, и это был главный „мочадеро“ — слово, которым индейцы обычно называют свои святые места — в этих горах… Там был дьявол, возглавлявший легион дьяволов, внутри белого камня под названием Юракруми, который находился в том храме Солнца. Он и его шайка преследовали всякого, кто не верил в эту святыню, и многие умерли от ужасных мерзостей, которые она навлекла на них». Дьявол «отвечал из белого камня, и несколько раз его можно было увидеть. Камень находился над водным источником, и туземцы поклонялись воде как чему-то божественному».
Камень Юрак-руми (слово означает просто «белый камень») — и это почти наверняка — был обнаружен Хайрамом Бингхэмом в том месте долины Вилькабамбы, которое сейчас известно как Ньюста-Эспанья. Это было огромное обнажение скальных пород, выход на поверхность белого гранита 25 футов высотой и 52 фута длиной. В этой белой скале инками был вырублен сложный комплекс: ряды прямоугольных сидений, десять выступающих камней квадратной формы, пещера с нишами, уплощенная вершина с платформами
Одна впечатляющая демонстрация того, как Титу Куси соблюдал религиозные обряды, состоялась во время ратификации договора в Акобамбе, когда он в июле 1567 года принимал Родригеса де Фигероа в качестве коррехидора. «Затем Инка встал. Глядя в сторону солнца и со смирением протянув к нему руки с раскрытыми ладонями, он сказал, выражая солнцу свое глубокое благоговение: „Я клянусь тобой, о Солнце, искусный создатель всего сущего на земле, которого я считаю своим богом и которому поклоняюсь, и тобой, Земля, которую я считаю матерью, дающей пропитание человеку“.
Этот же самый Акобамбский договор предусматривал допуск в Вилькабамбу и в собственную жизнь Титу Куси христианского вероучения. Этим договором запрещалось, чтобы «индейцы-идолопоклонники совершали свои ритуалы и церемонии там, где их могли бы увидеть священники». Первыми священниками, попавшими в труднодоступное языческое государство, были Антонио де Вера и Франсиско де лас Вередас, и Инка немедленно использовал их для того, чтобы они окрестили его сына Киспе Титу. После совершения обряда крещения Вера остался в Вилькабамбе один, и его работу поддерживало ежегодное жалованье в размере 600 песо. Эти деньги поступали из казны, так как губернатор Гарсия де Кастро считал, что расходы на миссионерскую деятельность должен покрывать король. Деньги выплачивались раз в полгода, а общая сумма составляла 600 песо: «400 песо на пожертвования вышеназванному ордену и 50 песо на воск и вино, необходимые для совершения священных обрядов; оставшиеся 150 песо предназначены ему на пропитание, так как, по договору, Инка не предоставляет его ему». Также вначале отец Антонио де Вера получал помощь от самого Титу Куси. Он получил разрешение построить церковь в Карко над рекой Апуримак у западной границы провинции Вилькабамба. «Инка подарил высокий большой деревянный крест, который поставили в церкви рядом с дверью. Отец Антонио де Вера прочитал святую проповедь Инке и людям, которые живут с ним».
Сам Инка на некоторое время увлекся христианским вероучением. Несмотря на то что он был верховным жрецом религии инков, Титу Куси всегда проявлял разумную терпимость к христианству, в отличие от некоторых его более агрессивно настроенных приближенных. Диего Родригес на своей первой встрече с ним смело попросил позволения сказать несколько слов во славу Господа и святой христианской религии. Инка позволил. Затем Родригес рассказал многое, почерпнутое из книг, которые привез с собой. В тот раз он зашел слишком далеко, уговаривая вождей Инки принять христианство. «Сам Инка даже разгневался. В ярости он сказал мне, что ни один испанец, вступавший на его территорию, не осмеливался говорить об этом и хвалить Господа нашего Иисуса Христа, а также они не осмеливались на это в то время, когда был жив его отец. Это было большой дерзостью с моей стороны, и он уже был склонен приказать убить меня». Через несколько дней, будучи в более спокойном настроении, Титу Куси позволил Родригесу продолжить. На самом деле Титу Куси был крещен еще мальчиком в Куско, и Родригес напомнил ему: «Я прочел в книге регистрации крещений главной церкви Куско, что Инка был крещен и наречен Диего. Он сказал мне, что это правда, он был христианином; и он признался в этом перед индейцами. Он сказал, что помнит, как ему лили воду на голову, но он не помнит имени». В силу этого Титу Куси согласился по просьбе Родригеса собрать индейцев, исповедующих христианство, и даже приказал, чтобы «был сделан большой крест», и «повелел им прийти и послушать мою проповедь». Очевидно, Инку охватило внезапное увлечение христианством, так как он «написал монахам-бенедиктинцам и францисканцам и попросил, чтобы двое из них прибыли к нему и стали проповедовать на территории его государства, а он в обмен на их учение даст им то, что выращивают на его земле. Он также написал судье Матьенсо, благодаря его за то, что он послал меня к нему, так как я открыл им заповеди нашего Господа Иисуса Христа».
Это было в 1565 году. Спустя два года, поощряемый отцом Антонио де Вера, а также потому, что губернатор Кастро написал ему много писем, умоляя его стать христианином, Титу Куси решил провести для себя исследование мощной религии испанцев. Он начал с расспросов Родригеса и его секретаря Мартина Пандо. «Кто был главной фигурой среди церковников в Куско, и какой монашеский орден пользовался наибольшим уважением? Ему сказали, что наиболее уважаемым, влиятельным и процветающим орденом был орден Святого Августина, а его настоятель — имеются в виду монахи, живущие в Куско, — был самой значительной фигурой из тех, что были в Куско. „Когда я узнал, что это так, я пришел в восторг от этого ордена и религии, которая была выше всякой другой, и решил написать много писем вышеупомянутому настоятелю с просьбой прибыть сюда и лично крестить меня, так как мне доставило бы большое удовольствие быть крещеным его собственной рукой, если он такая важная персона“.