Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации
Шрифт:
Наконец, сам Сайри-Тупак вывел этот вопрос из тупика и принял свое решение. К этому времени он уже достиг совершеннолетия и был коронован императорским венцом и получил титул Манко-Капак Пачакути Юпанки. Его решение было смелым и реалистичным, но в то же время меркантильным и негероическим. Сайри-Капак решил принять предложение испанцев, покинуть Вилькабамбу и поселиться в Перу, оккупированном испанцами. Он сказал своим колеблющимся приверженцам: «У нас никогда не было таких мощных укреплений, как сейчас; и мы сейчас готовы к войне как никогда. Верно, что здесь я хозяин всего, чего бы мне ни захотелось в разумных пределах, так как все индейцы приходят сюда и служат мне, делая свою работу. Но вы должны принять во внимание, что Солнце хочет, чтобы я ушел отсюда, с тем чтобы мои владения увеличились, а также потому, что там я мог бы быть спасением своей семьи и вас всех. И подумайте, как это будет правильно навестить наших соседей и друзей. Ведь нам хочется побывать в тех краях, где мы родились и куда так сильно влечет нас наше естественное
Сайри-Тупак вышел на королевскую дорогу в Андауайласе в начале ноября и направился в Лиму. Он путешествовал в паланкине, «как правитель и король Перу», но паланкин был не золотым, как в дни империи инков. Его сопровождали и несли 300 воинов из Вилькабамбы, которые принадлежали к племени чунчо и лесному племени анти. «Местные вожди и индейцы провинций, через которые пролегал его путь, выходили и выстраивались вдоль дороги, чтобы оказать ему прием и отпраздновать его появление так, как они могли. Но в их празднествах было больше горестных стенаний, чем радости, — так велик был контраст между нищетой настоящего и величием прошлого». Инка оставил свою молодую жену в Хаухе и проследовал на побережье, отправив вице-королю в подарок два подноса и кувшин с золотом на сумму 5 тысяч песо. Каньете послал в ответ прекрасную одежду для Инки и его жены, мула стоимостью 500 песо и «чепрак из черного бархата, обшитый серебряным галуном, с серебряными стременами».
Сайри-Тупак прибыл в Лиму 5 января 1558 года. Он был первым и единственным Инкой, который посетил столицу испанцев в Перу. Вице-король послал весь городской совет встречать Инку на краю города и поселил его в своем дворце. Каньете встал, когда вошел Инка, и «усадил его рядом с собой в присутствии членов городского совета». Прошло уже двадцать пять лет с тех пор, когда испанский правитель встречался с независимым коронованным Инкой в последний раз. Но с того времени, когда завоеватель Писарро один противостоял надменному победоносному Инке Атауальпе, фортуна необратимо переменилась. Спустя несколько дней после прибытия Сайри-Тупака пригласили на банкет во дворце архиепископа Херонимо де Лоайсы. В конце трапезы внесли большой серебряный поднос, на котором лежал указ, подтверждающий, что вице-король дарует Инке земельные владения. Далее предание гласит, что Инка, вероятно раздраженный театральностью этого жеста, выдернул нить из серебряной кисточки на скатерти, поднял ее вверх и сказал, что эта нить по сравнению со всей скатертью находится в такой же пропорции, что и земли, которые ему сейчас даровали, по сравнению со всей империей его деда. Его сравнение не было лишено здравого смысла.
Хотя они и являлись крохотным клочком империи инков, земли, дарованные Сайри-Тупаку, делали его очень богатым человеком в колониальном обществе. В указе содержалось положение, дающее Инке звание аделантадо (наместника) и маршала долины Юкай. Его главным земельным владением было поместье вокруг Оропесы, которое располагалось на более возвышенном краю этой очаровательной долины, в которой Инки раньше строили свои загородные резиденции. Земли Оропесы к тому моменту были возделаны испанцами: на них были виноградники и поля зерновых, поэтому на них было относительно мало платящих дань индейцев. Но другие энкомьенды Сайри-Тупака были гораздо более доходными. Среди них была Хакихуана, расположенная на равнине северо-западнее Куско, — одна из самых богатых энкомьенд в Перу, не так давно конфискованная у мятежника Франсиско Эрнандеса Хирона. Два других земельных владения этого же мятежника включали в себя горную цитадель Пукара, расположенную у дороги на Титикаку. Таким образом, Сайри-Тупак получил во владение земли, на которых в 1548 году потерпел поражение Гонсало Писарро, а спустя шесть лет — Эрнандес Хирон. Индейцы в этих богатых поместьях платили своему новому хозяину ежегодно свыше 17 тысяч золотых песо, что эквивалентно 71 килограмму золота: Сайри-Тупак стал крупным землевладельцем с ежегодной рентой, составляющей в нынешнем исчислении около 150 тысяч долларов, или 60 тысяч фунтов стерлингов. А вицекороль Каньете, находясь под впечатлением от королевского статуса своего гостя и радуясь своей дипломатической победе, даровал ему эти земли не сроком на два поколения, как обычно, а навечно.
Из Лимы Сайри-Тупак со всей королевской свитой направился в Куско. И снова на протяжении всего пути его приветствовали и чествовали индейские общины. В Уаманге пожилой конкистадор Мигель де Эстете вручил Инке королевский головной убор, который носил Атауальпа. Испанцы
Индейцы в Куско проявили трогательную радость оттого, что молодой Инка и его жена были среди них. Бернабе Кобо писал, что «они организовали великолепный прием, во время которого все рода и все общины индейцев вышли со своими праздничными атрибутами. Инка и его королева вступили на свои паланкины, богато украшенные парчой и драгоценными камнями. Сайри-Тупак великолепно представлял своего деда Уайна-Капака, так как индейцы утверждали, что он очень сильно на него похож». По словам Гарсиласо, празднества включали в себя бои быков, и повсюду были выставлены щиты из тростника; «я сам был тому свидетелем, так как был одним из тех, кто ставил их». Сайри-Тупак разместился в доме своей тетки Беатрис, которая на тот момент была замужем за испанским солдатом Диего Эрнандесом. Его повели осматривать все архитектурные памятники предков, где он был встречен с большим почтением индейской знатью Куско.
Одним из тех, кто подошел поцеловать ему руки, был его троюродный брат-метис Гарсиласо де ла Вега, которому на тот момент было девятнадцать лет и который был всего на несколько лет моложе Инки. Принесли два небольших серебряных кувшинчика чичи. Сайри-Тупак вручил один из них Гарсиласо и предложил выпить по обычаю инков. Он спросил своего молодого троюродного брата, почему тот не пришел к нему в Вилькабамбу, и сказал, что он предпочел бы его в качестве посланника тем двум испанцам, которые прибыли к нему. «Он задержал меня на какое-то время, расспрашивая меня о моей жизни и роде занятий. Затем он позволил мне уйти, повелев часто навещать его. При прощании я поклонился ему так, как это делали его предки, и это доставило ему большое удовольствие. Он обнял меня с выражением счастья на лице».
Молодость и обаяние Сайри-Тупака дополняла красота его сестры-королевы Куси Уаркай. Гарсиласо описывал шестнадцатилетнюю койю как женщину исключительной красоты, но добавил несколько предвзятое замечание: «…она была бы значительно красивее, если бы не темный цвет лица, который скрадывал часть ее красоты». Сентиментальный священник Мартин де Муруа написал стихотворение, в котором возносил Куси Уаркай, написав, что «она была написана божественной рукой, леди, полная королевской грации, совершенная в своих добродетелях, „…“ божественная, как нимфа в хрустальном источнике чистоты и целомудрия». Несмотря на такую совершенную добродетель, церковь была обеспокоена браком между родными братом и сестрой. По просьбе вице-короля и короля Испании папа Юлий III издал особое разрешение, а епископ Куско, Хуан Солано, получил возможность сочетать эту королевскую супружескую пару церковным браком.
Испанцы праздновали успех своей дипломатии. Казалось, что они покончили с мятежным государством Манко в Вилькабамбе ценой пары поместий — одно было конфисковано у участника восстания, а другое — у сына Франсиско Писарро. Когда Сайри-Тупак отправился в Куско, один из чиновников вице-короля написал королю: «Маркиз [Каньете] очень доволен, что ему сопутствовал успех в этом предприятии, так как он считает, что оказал огромную услугу нашему Господу и Вашему Величеству. Мало того что Инка теперь является смиренным слугой Вашего Величества вместе со своими туземными подданными, полагают, что он станет христианином. А если он примет христианство, то и другие тоже, так как все индейцы обожают его».
Монах-августинец Хуан де Виверо, который говорил на языке кечуа, занялся религиозным наставлением молодого Инки, и все пошло хорошо. Сайри-Тупак ходил в монастырскую церковь Санто-Доминго, построенную в стенах храма Солнца инков Кориканча, и видно было, как он там молился с большим рвением, «хотя некоторые недоброжелательные наблюдатели говорили, когда видели его стоящим на коленях перед святым причастием в церкви Санто-Доминго, что он молится своему отцу-солнцу и поклоняется телам своих предков, которые раньше находились в этом месте». В конце 1558 года Инка Сайри-Тупак и его жена прошли обряд крещения, который совершил епископ Солано, а конкистадор Алонсо де Инохоса был крестным отцом. Инка при крещении получил звучную комбинацию имен своего отца и отца вице-короля: Дон Диего Уртадо де Мендоса Инка Манко-Капак Юпанки. Королева крестилась как Мария Манрике, а их младенец-дочь получила имя Беатрис Клара.
Вскоре после принятия в лоно церкви Сайри-Тупак заболел и решил, что должен написать завещание. Копия этого документа была не так давно обнаружена в «Архивах Индий» в Севилье. Это был простой документ, в котором не упоминалось ни имперское прошлое Инки, ни его настоящее благосостояние. Сайри-Тупак оставил часть наследства своей жене Марии Куси Уаркай, своей сестре Инес и своим юным кузенам Хуану Бальсе и Хуану Сьерре де Легисамо (сыновьям своих теток-принцесс: Хуаны Марки Чимпу и Беатрис Ньюсты). Но своей главной наследницей он сделал свою дочь Беатрис. В своем завещании он упомянул 17 туземных военачальников, которые сопровождали его из Вилькабамбы, и оставил им кому земли, кому плащ, кому тунику из прекрасной ткани кумби. А также в ознаменование своего обращения в христианство он оставил средства на постройку часовни в церкви Санто-Доминго и обратился с просьбой, чтобы его похоронили в этом бывшем храме. Но случилось так, что Инка оправился от болезни и отправился жить в свои поместья в долине Юкай.